Я взяла рацию:
— А там вообще что-то говорится о Лэйси?
Сначала я услышала только помехи.
— Нам нужно сосредоточиться на бомбе, — сказал Гаррисон.
— Черт побери, скажи, что там написано!
Раздался голос Чавеса:
— Алекс, боюсь, она умерла.
Я закрыла глаза и покачала головой.
— Я не верю.
— Алекс…
— Нет!
Я выключила рацию и тут увидела цепочку из пятидесяти трех платформ, выстроившихся в ожидании начала парада. Им предстоит миновать пять с половиной миль. Квартал за кварталом мы проезжали мимо оживших открыток размером с полуприцеп, каждый сантиметр которых был покрыт цветами, словно они выросли на платформах после проливных дождей. Да, отличный символ того, что в Калифорнии вода и мечта — двигатель прогресса. И за все сто пятнадцать лет ничто не могло помешать параду.
Мы добрались до поворота к оврагу и проехали мимо полицейского автомобиля. Внизу, метрах в тридцати от того места, где было обнаружено тело мексиканского майора, в центре автостоянки стоял контейнер для транспортировки взрывчатых веществ, оцепленный по периметру на случай… если я взорвусь прямо здесь.
Джеймс проехала мимо полицейских в самый центр зоны безопасности и открыла дверцу.
— Подождите здесь.
Я кивнула.
— Удачи, лейтенант. Надеюсь, что они ошибаются насчет вашей дочери.
Она быстро ушла, и тут появился Гаррисон с чемоданчиком в руке, в бронежилете и шлеме с пуленепробиваемой защитной маской. Я видела, как вдалеке беспомощно переглядываются Чавес и Хикс. Я открыла дверцу, поставила ноги на землю, но сама осталась сидеть. Гаррисон прошел пятнадцать метров и сел на корточки передо мной, наши глаза встретились.
— Вы в порядке?
Я кивнула. Ну да, в порядке.
Его взгляд переместился на бомбу. Когда Гаррисон увидел, с чем ему предстоит иметь дело, то перестал казаться вундеркиндом.
— Эта бомба сложнее предыдущих, — сухо заметил он.
Гаррисон снял шлем и поставил его на капот.
— Надень-ка его обратно.
— Если эта штука взорвется, то шлем не поможет.
Он расстегнул бронежилет и снял и его тоже.
— Как вы думаете, сколько у нас времени?
Я посмотрела на часы.
— Тридцать минут.
Он покачал головой.
— Этого мало.
— Габриель ждет, что я выйду на Колорадо, когда первый оркестр повернет за угол с Орандж Гроув.
Гаррисон осмотрел бомбу, а потом что-то мысленно прикинул, качая головой.
— Мне нужно, чтобы вы сняли ветровку и я посмотрел со спины.
Я встала, Гаррисон обогнул меня и аккуратно снял с меня куртку.
— Ну и как вид сзади?
— Почти так же, как спереди.
Он вернулся и начал изучать провода.
— Габриель прикреплял к вам что-то скотчем? По вашим ощущениям, провода где-нибудь касаются кожи?
— Вроде нет.
— Хорошо.
— Почему?
— Он мог бы пропускать слабый ток прямо через ваше тело, разорвешь цепь и… всё.
Гаррисон осмотрел каждый сантиметр устройства в поисках слабого места, просчета.
— Я хочу, чтобы ты кое-что мне сказал.
Его взгляд на мгновение замер.
— Хорошо.
— Габриель написал в дневнике, что убил Лэйси?
Он с неохотой кивнул.
— А уточнил, когда именно?
Гаррисон задумался, вспоминая текст.
— Нет.
— Тогда она еще жива.
Гаррисон оторвался от бомбы.
— Хорошо, — сказал он, в его голосе слышался вопрос.
— Он убьет Лэйси только после телефонного звонка.
— Не понимаю.
— Как только начнется парад, я выйду на Колорадо.
Гаррисон кивнул:
— Да, так было в его дневнике.
— Телефон в кармане жилета зазвонит, и я должна услышать, что с Лэйси все хорошо. И тогда он скажет мне, что дочка умрет. Я услышу, как она кричит… Габриель не упустит возможности продемонстрировать свою власть. Это смысл его жизни, власть нужна ему как воздух.
Гаррисон задумался на секунду, а потом кивнул, соглашаясь со мной:
— Мнит себя богом.
— Ну, я таких богов не знаю.
Мы молча смотрели друг на друга, а потом Гаррисон снова принялся изучать взрывное устройство.
— Мне кажется, тут четыре спусковых детонатора. Во-первых, детектор движений. Во-вторых, провода, обмотанные вокруг вас, один из них подключен к детонатору. То есть если мы попытаемся разрезать жилет или снять его через голову…