— Сукин сын.
Он вытащил взрывчатку, выдернул детонатор и помял мягкое вещество.
— Это глина.
Гаррисон отбросил глиняный брусок и быстро открыл еще три кармашка.
— Везде только чертова глина.
Он вытащил псевдовзрывчатку из трех кармашков и выкинул ее, а я посмотрела на единственный кирпичик, который остался нетронутым.
— Кроме этого.
Гаррисон кивнул:
— Да.
— Этот для меня.
— Да, и вы — детонатор.
— Детектор движений.
— В своем дневнике Габриель говорит о том, что вы с Лэйси умрете, а я решил, что остальные смерти подразумеваются, поскольку люди умрут вместе с вами.
Гаррисон несколько секунд не сводил с меня глаз.
— Он мог бы уничтожить десятки, но почему хочет убить только вас.
Я задумалась.
— А ему это не нужно.
— Почему?
— Телевидение. Мы же теперь познаем мир через телеэкран. Он проникнет в дома двухсот миллионов зрителей. И эти двести миллионов будут бояться его, когда увидят, как я умру.
Я увидела ужасную картину целиком.
— Выбирай, — прошептала я.
Гаррисон со страхом посмотрел на меня.
— Габриель не мог рисковать, а то вдруг я не решусь взрывать себя в толпе, так что он упростил мне выбор так, чтобы я приняла решение без колебаний. Я могу слушать крики своей дочери или… остановить их.
Я посмотрела на край оврага, по которому цепочкой двигались люди на парад. Внезапно мне стали понятны все извращенные желания Габриеля.
— Серийные убийцы любят, чтобы преступление было интимным. Габриель собирается убить меня словами, просто словами, нашептывая их мне в трубку как любовник. Нет ничего интимнее. А миллионы людей увидят мою смерть и… испугаются его. Разве можно мечтать о большей власти? Он одним ударом убивает двух зайцев и получает все, что хочет.
Мы посмотрели друг на друга, пытаясь сориентироваться на новой местности.
— Вы знаете, куда он вас отвозил?
Я покачала головой.
— Не думаю, что он держит там Лэйси. Он отвез бы ее в какое-то место, которое что-то значит для меня, чтобы продемонстрировать свою власть над нами… Чтобы у меня была еще одна причина выполнить его требования.
— Но куда именно?
Я посмотрела на склоны оврага и на домики на холмах.
— Домой, — прошептала я, поворачиваясь к Гаррисону. — Габриель сказал мне, что чувствует себя членом моей семьи.
Тут же на меня хлынул поток деталей.
— Когда мы нашли машину Лэйси, пульт от гаража был внутри?
Гаррисон задумался, а потом покачал головой.
— Не припомню, чтобы он был в списке. Но в вашем доме дежурит офицер.
— Дай мне свой телефон.
Гаррисон протянул мне трубку, и я набрала номер. После четырех гудков включился автоответчик: «Вы позвонили Алекс и Лэйси, пожалуйста, оставьте сообщение».
Машина пикнула, потом до самого конца пленки — тишина. Я повесила трубку.
— Наверное, офицер на улице в своей машине.
Но было что-то еще, какая-то мелочь, затерявшаяся в обрывках последних нескольких дней.
— Автоответчик.
— Что автоответчик?
— Перед тем как похитили Лэйси, я позвонила домой и оставила сообщение, но она сказала, что не получила ею. Я прослушала все сообщения, и моего действительно не было. Думаю, Габриель побывал у меня дома и стер его.
Я посмотрела на жилет:
— Сколько времени потребуется, чтобы обезвредить остатки бомбы?
Гаррисон покачал головой.
— Много.
— Значит, мне просто придется быть осторожной.
Гаррисон посмотрел на меня, и в его взгляде я прочла все возможные варианты развития событий.
— Очень осторожной.
К Гаррисону подошел Чавес. Он пытался найти слова утешения, но не мог, посмотрел на жилет, потом на меня, и в его глазах застыла тревога.
— Мы опаздываем. Хочешь, я попрошу задержать начало парада?
— Тогда Лэйси умрет.
На его лице отразилось сначала удивление, а потом облегчение:
— Она жива?
Я кивнула Чавес несколько секунд с сомнением смотрел на меня, но не потому, что не хотел верить, просто сомнение — постоянный спутник после двадцати лет службы в полиции.
Я протянула Чавесу снимок.
— Филипп не умер, он и есть Габриель.
Несколько секунд он стоял, разинув рот, как турист, впервые увидевший Большой Каньон.
— Величайшая роль Габриеля вовсе не террорист, а жертва. Так что мы охотились за фантомом.
— Ты его видела?
— Нет.
— Тогда это лишь догадка.
— Я с ней согласен, — сказал Гаррисон.
Я протянула ветровку Чавесу:
— Нужно найти какую-нибудь женщину-полицейского, которая вышла бы на Колорадо в моей куртке.