Сзади раздался голос Гаррисона:
— Лейтенант, уходите оттуда. Немедленно.
Брим громко завыл и начал бешено трясти головой.
— Уходи оттуда, Алекс! — заорал Чавес.
Взгляд Брима задержался на мне достаточно долго, чтобы я поняла, что он принял какое-то решение.
— Нет, мы сможем спасти вас, — взмолилась я.
Но Брим покачал головой и застонал. Чавес орал:
— Алекс, убирайся оттуда!
Я сделала шажок назад, потом другой, третий. Вой Брима стал непрерывным. Я повернулась и побежала, но боковым зрением увидела, как Брим поднял шар, примотанный к его рукам. Ударная волна свалила меня на четвереньки, словно шлепок огромной ручищи. На секунду стало тихо, а потом осколки стекла посыпались на асфальт как снежная пыль. Эхо взрыва громким хлопком нарушило тишину и, отразившись от здания управления, прокатилось по улицам. От ударной волны включились автомобильные сигнализации. Послышался шум вертолета. Едкий запах взрывчатки смешался со сладким ароматом жасмина.
— Почему? — спросила я, не уверенная до конца, произнесла ли я это вслух или про себя. Я начала трясти головой. Нет, это бессмысленно. Зачем Брим так поступил? Я села и попыталась определить, не ранена ли я. Ноги целы, руки целы, голова тоже. Кровь идет изо рта — падая, я прикусила язык.
Ко мне рванули несколько офицеров. Я обернулась и, к своему изумлению, обнаружила, что машина не пострадала. Окна выбиты, с потолка свисает какой-то лоскут, но в остальном все в порядке. Брим по-прежнему сидел на пассажирском кресле, свесив голову на грудь. Кровь обильно вытекала из его носа. Липкая лента отклеилась ото рта и висела как обрывок кожи. Если он и жив, то без сознания.
Я, пошатываясь, поднялась на ноги, подошла к машине и заглянула внутрь. Боже, у Брима не было кистей. Остались только обломки кости, разорванные мускулы и поблескивающие сухожилия.
Я отшатнулась, чьи-то руки поймали меня и, приобняв за плечи, отвели прочь от машины. Голоса задавали вопросы, но я не понимала ни слова. Я точно знала, что по моему лицу бегут слезы, но ничего не чувствовала. Все те же руки проводили меня по улице, вывели за желтую ленту и усадили на обочину.
— Алекс, ты ранена?
Я подняла голову и увидела лицо Чавеса, который присел на корточки рядом со мной.
— Он сам себя взорвал. Я не понимаю, взял и взорвал.
Я покачала головой, отказываясь верить, и провела рукой по волосам. Крошечные осколки стекла напоминали рисинки, которыми осыпают невесту на выходе из церкви.
Я снова посмотрела на машину. Два офицера в специальном обмундировании извлекли обмякшее тело Брима через окно и неуклюже понесли его к медикам.
— Вот он, террор, — прошептала я.
— Алекс?
— Глаза Брима. Он понял, что это террор. — Я посмотрела на Чавеса. — Он не знал, где Лэйси, но знал, что она похищена. Знал.
— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь, черт побери, происходит? — раздался сердитый голос.
Это приехал агент Хикс с командой спецов из ФБР и теперь стоял за спиной у Чавеса. В ярком свете фонарей было видно, как у него шея пошла красными пятнами от злости.
— Я же сказал вам подождать, не лезть туда и дать нашим экспертам все разрулить! А вы что сделали? Позволили этой пойти…
— «Эта», между прочим, возглавляет убойный. — Чавес тут же занял оборону.
— Да, и только что взорвала свидетеля, блестящая работа. Да вы хоть понимаете, с кем имеете дело?!
— Он сам себя взорвал, Хикс, — сказал Чавес.
— И какого же, простите за выражение, хрена? Вы можете мне ответить, лейтенант?
Мимо провезли каталку с Бримом, над спасением которого трудились, не покладая рук, двое врачей «скорой помощи». Они вставили ему трубку в горло, чтобы помочь дышать. Обрубки рук были покрыты пропитавшимися кровью повязками. Я почувствовала, как от него пахнет взрывчаткой. Этот запах въелся в его одежду, словно гниль.
Я мысленно воспроизвела события. Вот он что-то кричит и воет под кляпом. Качает головой. Он что-то знает. Террор. И внезапно я поняла. Наверное, Гаррисон тоже догадался, вот почему он велел мне уносить ноги.
— О господи, — прошептала я.
Чавес взял меня за руку.
— Что такое?
— Думаю, Брим взорвал себя, чтобы спасти других.
— Еще раз и попонятнее, — огрызнулся Хикс.
— Думаю, багажник тоже набит взрывчаткой. И Бриму дали возможность выбора. Габриель дал.
— Какого выбора?
— Потерять руки или угробить других людей, которые попытаются его спасти. Думаю, поэтому он и взорвал себя.