— Не качайся! — велела я, отчаянно пытаясь вернуть контроль над собственной рукой.
Но оружие повело сначала влево, а потом вправо.
— Не качайся.
Когда рука поравнялась с фигурой, я нажала на курок.
— Давай! — скомандовала я руке.
На мгновение оружие замерло на месте, и я выстрелила.
— Нет, лейтенант, — сказал Габриель.
Он наступил мне на запястье, больно вдавив его в гравий, и пистолет выпал.
— У меня другие планы, лейтенант.
Рука зажала мне рот какой-то тряпкой.
— Дыши. Сделай глубокий вдох.
У тряпки был едкий запах как у растворителя. Я попыталась оттолкнуть ее, но силы были на исходе.
— Ты дерешься прямо как твоя дочка, не нужно.
— Иди к черту.
Я потянулась к Габриелю, словно могла скинуть окутывающий меня туман беспамятства и разглядеть его лицо. Он сильнее прижал тряпку к моему рту, стукнув меня головой о землю.
— Вдохни! — Габриель терял терпение.
Я несколько минут сопротивлялась инстинкту, но потом начала задыхаться и вдохнула через тряпку, почувствовав горечь во рту.
— Вот так, — сказал Габриель, его голос уплывал куда-то вдаль. — Дыши, дыши.
Я собрала все силы и попробовала помотать головой и освободиться, но уже не могла контролировать собственное тело.
— Лэйси, — одними губами пробормотала я, отчаянно цепляясь за сознание.
Я увидела, как дочкино лицо нависло надо мной. Она что-то говорила, но я не слышала ни звука. Я пыталась спросить, где она, но не могла составить из букв слова. Глаза Лэйси заполнились светом звезд, и она растворилась в ночном небе. Я старалась дотянуться до нее, но тут земля подо мной разверзлась, и я начала падать, а Лэйси исчезла среди звезд.
Теперь я двигалась, возможно, даже летела. Звуки и картинки пролетали мимо с поразительной скоростью. Вот я держу Лэйси. Целуюсь с молодым человеком, который вскоре станет моим мужем. Я — девочка, стою голышом перед зеркалом. Обеденный стол. Мама сидит молча. Звук выстрела. Расчлененный труп. Чья-то рука. Осколки стекла. Сирены. Трэйвер лежит на больничной койке с перевязанной головой, в уголке его глаза видна слезинка. Красный свитер, плавающий в пруду. Взгляд Брима, молящий о помощи. Одинокая теннисная туфля Лэйси. Розы, тысячи роз, насколько хватает глаз, и все они цвета крови.
У меня закружилась голова от каскада картинок, и я ощутила рвотный позыв. Нет. Спокойно, протяни руку, ухватись за что-нибудь. Мои пальцы ощупью нашли какую-то опору, но потом ослабили хватку, и я скользнула вниз. Я не пыталась сопротивляться. Так хотелось спать, и я позволила себе отключиться. Я скользила куда-то все быстрее и быстрее, и тошнота прошла. Вот так-то лучше, теперь надо проделать остаток пути. Картинки утратили сначала цвет, потом четкость, и я провалилась в беспамятство, спрятавшись за его плотным пологом.
Теперь движение стало другим. В темноте постоянно звучало п-пам, п-пам, п-пам, словно из плохо закрученного крана капала вода. Я открыла глаза, но света не было. Попыталась пошевелить руками, но они не послушались. Боль в груди изменилась, теперь казалось, что чья-то рука давит на нее, чтобы заставить выпустить весь воздух из легких. Если я и была ранена, то не ощущала этого.
Ритм то набирал скорость, то затихал, а потом снова возвращался. Мне показалось, что я знаю этот звук. Я ухватилась за него как за веревку, которая вывела бы меня обратно к пониманию… п-пам, п-пам, п-пам…
Да, я знаю, это…
Но на меня снова накатило беспамятство, оставив голову пустой и звонкой.
— Нет, — отчаянно сказала я, пытаясь отогнать его от себя, уцепиться за действительность.
Снова раздалось п-пам… п-пам…
Я знаю, знаю…
П-пам.
— Машина, — прошептала я. Это колеса. Он куда-то везет меня. Но тут веревка снова начала выскальзывать из рук. Кто меня везет?
П-пам.
— Габриель, — прошептала я. Он заканчивает свою книгу. И я — часть ее. Вернее, конец.
Поток забытья сбил меня с ног. Я несколько секунд сопротивлялась, но сил не было. Звук колес начал затухать. Я еще раз протянула руку в надежде удержаться за него. На мгновение увидела себя идущей по бульвару Колорадо. Вот оно, держись. Я потянулась дальше. Парад. И я иду в толпе.
— Нет… Нет… — Я постаралась закричать, но не могла выдавить ни звука. Маленькая девочка протянула ко мне ручонку и улыбнулась.
23
Казалось, голос зовет меня издалека, с другого конца комнаты или длинного коридора, такой же неразличимый, как воспоминание.