— Что ты шипишь как змей траншейный?!
— Если начальник сладкий, его быстро слижут.
Мужики называют его «бюро по трудоустройству». Как только он появляется в лаве, тут же находит всем работу. Попробуй тут усни.
Сегодня мне повезло. У комбайнера погасла лампа, он взял мою. Я получил законное право бездельничать. И, как назло, не спалось. Лежал в темноте, на слух контролировал работу пересыпа и думал. Друзья мои сейчас в белых рубашках, в чистых офисах. А я во мраке с перепачканной рожей. Вот уж действительно: неученье — тьма.
После наряда пришел в грязную баню и обнаружил на своем крючке одинокую каску. Спиздили все: фуфайку, сапоги, штаны. Даже исподнее с портянками.
Такая досада взяла. В чем, **ядь, на работу ходить?!
Коллеги вскладчину помогли одеться. Один дал куртку, другой штаны. Только сапог ни у кого не нашлось. Пришлось мне снять (спиздить) их с чьего–то крючка. Завтра придет человек на работу — сапог нет. Поматерится и тоже возьмет чужие. Так и идет эта цепочка краж бесконечно.
Всю смену пребывал в удрученном настроении. Жалко фуфайку, она была как шинель у солдата — на ней спал, ей же укрывался, ее под голову ложил. Под конец опять повезло. Выехали раньше — выдавали сломанную звездочку от конвейера. Встречные шахтеры шутили:
— Звезду дали?
Так что везение и невезение — это случайное стечение обстоятельств. В данный момент обстоятельства сложились так, позже (опять же случайно) сложатся по другому, в твою пользу.
2001 год
День повышенной добычи. Участок за сутки дал 500 т. угля, за что получил 200 грн. гонорара. Наше звено пропивало свои 40 грн (200: 4 = 40? Неужели?) сразу по выезду, я тоже участвовал. Слушал шахтные истории и поучения захмелевших стариков. Вот, кстати, одна из них.
Звено поссорилось со своим горным мастером. Это были рабочие ШСУ (шахтостроительного управления) — полные оторвы. В те времена в ШСУ шли только отщепенцы, успевшие сделать несколько кругов по всем шахтам города и никуда больше не принимавшиеся. Они загнали горняка под перевернутый вагон, а выпустили только на следующий день, покладистого и слегка поседевшего.
12 января
Иногда я ненавижу свою работу, изредка горжусь ей, в основном же бываю к ней равнодушен. Но есть в ней два момента, которые нравятся всегда, это тормозок и баня. Тормозок — это как аванс, утешение за предстоящую долгую смену. А награда за труды — баня.
Нужно обязательно рассказать о бане.
В чистой — ряды вешалок и лавки. Мы раздеваемся и голожопые, с тормозками и сигаретами в руках идем в грязную. Тут же за столом сидят банщицы — женщины пенсионного возраста. На нас не смотрят. За время работы они перевидали столько хуёв, что их трудно чем–либо удивить. Единственный, кто вызывает их интерес — это наш Саня М-чук, за свои выдающиеся параметры прозванный «трехногим». На него, как на экспонат кунсткамеры, приходят посмотреть банщицы из соседних женской и ИТР-овской бань. А посмотреть есть на что, уж поверьте.
Далее — грязная баня с подвешенными на крючках робами. Как–то на шахту устроилась группа молдаван–гостарбайтеров. Пришли они первый раз в грязную баню, увидели робы — несколько сотен черных вонючих шахтерок.
— А чья это одежда?
— А это тех, кого в шахте убило, — ответил какой–то шутник.
Молдаван как ветром сдуло.
Здесь сухо и тепло, а к удушливому смраду быстро привыкаешь (правда, и отвыкаешь тоже быстро. Когда я возвращаюсь с сессии, в нос шибает с новой силой). Здесь можно поспать с похмелья или прямо голым выпить бутылек, если на улице непогода. Здесь по выезду мы из шахтеров превращаемся в обычных людей.
Сессия закончилась, первый рабочий день. За две недели ничего не изменилось — шланги рвутся, цепь выскакивает, мазута не качает. Приди я через год, будет то же самое. Время в этой шахте измеряется не месяцами и годами, а лавами и жизнями. Рассказывая о давних событиях, старики говорят: это было в такой–то лаве. Или: это было, когда убило такого–то.
Узнав о моем студенчестве, коллеги шутят:
— Ты теперь в лаву не лезь. Башку отдавит ненароком, как учится будешь?
— Ничего, — отвечаю. — В нашем институте можно и без башки учиться. Лишь бы деньги были.
С недавних пор я собрался стать ГРОЗом, А их бьет одного за другим — то пальцы, то спину. Сегодня одному кисть разрезало. Я ухитряюсь, ничего не делая, получать травмы, а что будет в лаве?
Два дня умирал на лопате и пил по выезду водку. Сегодня, наконец, выходной.