Ревизия мамы прошла успешно: уборка была произведена качественно - мусор нигде под столом не валялся, мусорная корзина и область возле нее чиста, пыль вытерта, блокноты, скетчбуки, и листы бумаги сложены в ровную стопочку, а с пола вообще можно было есть! Мама меня похвалила и даже обещала ничего не выбрасывать из моих вещей. Её браваду восхищений нагло прервал звонок в дверь. Мама пошла бодрым шагом её открывать. На пороге стоял, с не довольным видом и весь облаченный в бумагу, когда-то бывшую черновиками, сосед. На вопрос что он хотел, сказал, что руки поотрывает тому, кто вывалил на его иномарку целый ворох макулатуры да ещё и облил радужной водой. А что? Теперь у него не скучно серый Фиат, а с яркими разводами. Считай аэрография на халяву! А он ещё возмущается! И почему?
Сегодня отмыл заодно машину соседа под чутким руководством мамы. Эх, не дают мне создать шедевр!
День 4
День 4
Дорогой дневник, сегодня меня почтила своим присутствием ОНА - Муза. Как я долго уповал на её приход и вот свершилось... Однако...Возникла она в странном виде: трехдневная щетина колосилась у нее на лице, одета во все черное и огромный череп хищно скалился на её футболке. А в руках почему-то покоился череп кошки. Я, аж, позеленел, увидевши этот оксиморон.
Как выяснилось при более детальном рассмотрении, и после принятия стакана валерьянки, передо мной стоял Братюня - а не Муза. Пришел он как все люди через дверь. Его впустила мама, которая поспешно начала прятать все колюще-режущие предметы. А хомяк сестры при виде Братюни аж икнул с перепугу и брякнул: «- Ах, вот ты какая смерть хомячиная!» и перекрестился. Сплюнул...три раза...в мою сторону...гад.
Братюня улыбнулся зверьку, чем вызвал обморочное состояние и кольвусивное подергивание лапкой.
Сестра Братюню называет: заморыш, укурыш и чудень.
Выше перечисленные слова и близко не описывают сути Братюни. Этот человек (хотя, иногда, кажется, что его подкинули инопланетяне для зверских опытов над человечеством) вмещает в себе: море позитива, вулкан упоротости и грамм здравого смысла, который впоследствии улетучился при дуновении сквозняка жажды приключений. Последнее делиться щедро с близким другом - со мною. Так и случилось в этот раз.
Раздалась трель дверного звонка. Мама пошла, открывать. На пороге стояла соседка тетя Валя. У неё был очень удрученный вид. На вопрос: что случилось? Та не тая слёз, ответила: что, мол, её котик Васенька уже неделю как пропал. Весь наш дом знает, как тетя Валя дорожит этим зверьком. Дети уже упорхнули в вольную взрослую жизнь, оставив после себя пустоту на сердце этой уже не молодой женщины. Васька своим появлением развеял тоску - печаль в жизни тети Вали с радостью принимал всю заботу хозяйки. А тут ещё как назло Братюня оставил череп кошки на тумбочке. Заплаканные глаза соседки натолкнулись на готичный предмет интерьера. А если вспомнить, как я ранее по ошибке вместо мусорки выкинул пакет на кота и уронил с перепугу фикус на его хозяйку - то не сложно догадаться до какого умозаключения пришла она...
Меня спасли две вещи от немедленного заключения под стражу по обвинению в жестоком обращении с животными, во-первых: череп оказался бутафорским, во-вторых: Васенька нашелся сам. Самолично, приплелся домой после недельного загула по кошечкам. Он был потрепанный, довольный, как жук навозник, наткнувшийся на огромную кучу дер....хэм...навоза.
Зато теперь соседка извиняется, всегда улыбается мне и кормит на убой фирменными пирожками.
С Васькой мы тоже подружились. И все убедились, что я не живодер.
Братюня, хомяк и череп ржали над этой историей долго.
А я опять не создал шедевра...эх...
День 5
День 5
Дорогой дневник! Это не выносимо! Почему эти аборигены не оставят меня в покое? Едва ли переступил порог мастерской, настроился на творческую волну, как меня нагло схватили за шкирку, как котенка, и поволокли куда-то. Я вырывался, как мог, даже оставил бороздку от ногтей на стене, но этот садист был не преклонен этим извергом оказался,... мой отец. Он все грозился поучить меня мужским делам, вот решил начать с этого дня. При этом моего мнения никто не спрашивал.
Отец затащил меня в серую, пропахшую машинным маслом лачугу, которую он с гордостью величал гаражом и указал трясущимся от благоговенья пальцем на машину цвета гнилой вишни. Это ископаемое отечественного автопрома давно должно упокоиться на свалке истории, только отец с этим не был согласен. Он относиться к этому средству передвижения, как к члену семьи. Мою же любовь в прекрасному, отец не разделяет, считает бабским делом - по холстам малевать. И толка от того, чем я занимаюсь не будет... другое дело починка старой колымаги...мда...я обошел вокруг эту... эту...ну ладно... машину, придирчиво окинул взглядом...нет даже моей бурной фантазии не хватит, на то, что бы представить, как её привести в приличное состояние. Отец, тем временем, жужжал мне жужнем, над ухом об истории приобретения, а потом эксплуатации этой машины. Я только успевал кивать головой. Из-за уважения к отцу я не перечил ему и остался познавать науку реставратора изделий античного века. В моральную поддержку позвал Братюню... вот тут беда нагрянула нечаянно.