Буржуазия в ужасном настроении, но мне кажется, что не надо относиться так враждебно и зло к ошибкам. Мы должны помнить, что реквизиции помещений начались еще во время войны, экономическое расстройство страны также внесено не большевиками. Вообще, идет еще гражданская война! Меня возмущают, в особенности, те евреи, которые вздыхают по царе. Неужели некоторые имущественные потери могут сравниться с теми унижениями, которым нас ежечасно подвергал царский режим?
Здесь все ждут французов. Мне почему-то кажется, что они не придут. Пример их собственной революции ведь должен был бы им показать всю бессмысленность иноземного вмешательства. Самое лучшее и для России, и для её соседей — это нормальное развитие событий. Большевизм — явление болезненное и, как таковое, долго существовать не может. Конечно, это не вопрос месяцев, как думали москвичи и петербуржцы, когда они приезжали к нам, а нескольких лет. Но иноземное вмешательство только задерживает события и ставит им ненужные препятствия.
Одна из самых диких сторон большевизма — отсутствие свободной печати. То есть я неправильно выразилась: печать вообще исчезла. Есть только официальные органы коммунистической партии, в которых работают какие-то садисты и полуграмотные экстерны. Таковы наши киевские издания; московские газеты значительно лучше. Там пишут грамотно.
Лгунишка-комиссар арестован. — Ему грозит расстрел. Кажется, он наделал какие-то глупости — не то подделал подпись Мазуренко[6], не то рекомендовал на службу заведомого контрреволюционера. Неужели его расстреляет та же власть, которая допустила на ответственный пост недоучившегося дурачка?
Уничтожаются частные библиотеки. Частным лицам нельзя иметь никаких коллекций. Мне предложили место «эмиссара» в библиотечном отделе для осмотра частных библиотек. Я отправилась с Л. в какую-то канцелярию в гостинице Гладынюка[7], но там мне заявили, что женщин на эту должность не принимают. Хорошо равноправие!
Л. приняли, и он побродил несколько дней по разорённым квартирам и наложил печати на библиотечные шкафы. Может быть, можно будет хоть таким путем спасти те книги, которые солдаты еще не успели разорвать и сжечь.
На одном из заседаний по библиотечному вопросу встретила Н. Он — бундовец и не должен был бы служить у большевиков, хотя при их системе надо или эмигрировать, или поступить к ним на службу. Иначе, при все растущей дороговизне можно будет умереть с голоду.
Вчера нас хотели выселить из квартиры. Только протекция бывшего репетитора Ф.П., который заведует жилищным отделом, спасла нас. Вместо нашей взяли в том же доме другую квартиру, владельцы которой уехали. В нее вселили какого-то доктора, выселенного из дома Миркина[8]. Этот дом национализован, так как владелец бежал. Поэтому страдают жильцы: их выдворяют, запрещая выносить мебель. Такое выселение — настоящее разорение. Можно себе представить, во что превратят квартиры и мебель красноармейцы и «сотрудники» советских учреждений.
Киевские улицы очень изменились за последнее время. Они всегда были очень оживлены, а при гетмане на Крещатике нельзя было протолкаться. И публика была гораздо элегантнее, чем раньше. Теперь — наоборот, всё уменьшается число элегантных и даже опрятно одетых прохожих, особенно мужчин. Большинство ходит в солдатских шинелях или в кожаных куртках и в черных картузах. Многие дамы не носят шляп. Все стараются придать себе «демократический вид».
Наши солдаты, слава Богу, ушли, предварительно наделав нам еще неприятностей.
Они стреляли из винтовок у себя в комнате; не говоря о том, что такая игра могла кончиться печально и для кого-нибудь из нас, эта стрельба чуть было не завершилась «тщательным» обыском, так как остальные красноармейцы уверяли, что стреляли мы, и хотели искать у нас оружие. А для чего производят у буржуев тщательные обыски, мы хорошо знаем по рассказам потерпевших знакомых.
Оказывается, что работать в советских учреждениях нелегко.
Есть несколько учреждений нейтральных, напр[имер] совнархоз, губстатбюро. Туда идут буржуи, нуждающиеся или надеющиеся хоть что-нибудь спасти. Р. будто бы пошел на советскую службу по последним мотивам, но он жалуется, что ему жить не дает коммунистическая ячейка, вмешивающаяся в его деловые распоряжения, все проверяющая, все подозревающая, и недовольная тем, что он не коммунист.
5
Даты марта и апреля, вследствие утери нескольких страниц, восстановлены частью по памяти; возможны ошибки.
6
Мазуренко Юрий Петрович (1885—1937) — украинский государственный и партийный деятель. В начале 1919 комиссар по иностранным делам, С 1921 жил в Харькове. Занимал ответственные посты в Наркомате юстиции и Госплане УССР; в 1930–1931 председатель Всеукраинского общества культурных связей с заграницей. Репрессирован, расстрелян 03.11.1937 в урочище Сандормох (Карельская АССР) . — Прим. публ.
7
Трехэтажная гостиница по ул. Фундуклеевской, 8 (в наст. вр. - ул. Богдана Хмельницкого) построенная и принадлежавшая киевскому предпринимателю и благотворителю Григорию Пантелеймоновичу Гладынюку (1833
8
Доходный дом Герцович-Миркина, ныне «Премьер Палас Отель», бульвар Тараса Шевченко, 7. Построен в 1910-1911 гг. (архитектор Иосиф Зекцер). В здании размещались как 11-комнатные квартиры в аренду, сосредоточенные в правом крыле (по ул. Пушкинской), так и отель "Паласт" на 126 номеров, занимавший левое крыло (по бул. Тараса Шевченко) и все пространство мансарды. В помещениях первого этажа располагались 10 магазинов.