Но я не нашла в своем сердце жалости, чтобы найти в нем прощения для Б.
Мы стояли в школьном коридоре на перемене, и я сказала ему:
– Не подходи ко мне больше никогда.
Я видела, что ему больно от моих слов, но он тихо сказал:
– Ладно.
И я ушла. Забыла о нем. Я ждала Л. Я писала ему каждый день, как скучаю, как люблю его и как он нужен мне. Первые месяцы он охотно отвечал, а однажды просто замолк.
Я писала, я звонила, но в ответ была тишина. Тогда я связалась с его мамой, она сухо сказала, что лечение продвигается не слишком хорошо и сын расстроен.
После я продолжала писать Л., подбадривать его. Я отправила ему с тех пор, наверно, тысячу писем, а он мне ни одного.
Через шесть месяцев он вернулся в Питер. Я была первой, кто примчался к нему со своей глупой любовью.
Л. сидел в своей комнате на инвалидном кресле и, когда я вошла, ворвалась в комнату, даже не посмотрел в мою сторону.
– К тебе гостья, – сказала его мама, виновато посмотрела на меня и ушла.
Я вся дрожала от волнения, шаг за шагом приближаясь к нему. Присела на корточки и, заглянув в равнодушные глаза, прошептала:
– Вот я и дождалась! Привет!
Он отвернулся.
Я погладила его по руке, но он откинул мою ладонь. И после долгой паузы сказал:
– Я останусь калекой.
– Главное, что ты жив, я люблю тебя и…
– А я тебя нет. – Он взглянул на меня и прерывисто рассмеялся. – Уходи. Не надо меня ждать, не надо мне писать, не надо мне звонить… и любить меня не стоит!
– Но я не могу, – растерянно прошептала я.
– Придется.
Я стояла перед ним на коленях и просила позволить мне быть рядом. Но достучаться до него у меня не получилось. Он закрылся и захлопнул двери перед всеми, кого раньше знал.
Около недели после встречи с Л. я не ходила в школу, я постоянно плакала, и родители серьезно опасались за мое психическое состояние. Под угрозами отца отвезти меня к психиатру я вернулась в школу.
И первым, кого я разыскала перед занятиями, был брат Л. Он понимающе кивнул, когда я подошла, и сказал:
– Он не хочет меня видеть.
– Как и меня, – еле слышно ответила я.
Я дочитала дневник и удивленно принялась перелистывать пустые страницы, не веря, что это все. Но, поняв, что на этом действительно все, закрыла его и отложила. Я испытывала двоякие чувства: жалость и злость.
Конечно, эти двое многое пережили. Но сейчас эти лицемеры, запросто играющие чужими чувствами, вместе. Л. выздоровел и теперь преподает в школьном бассейне, а королева Кира правит в школе. У них все прекрасно, а у меня…
Было девять вечера, уже второй раз в дверь постучал Андрей и вкрадчиво спросил:
– Может, выйдешь и расскажешь, что случилось? В холодильнике есть торт.
Я не хотела ничего слышать про торт. Я ненавидела этот торт! Но подошла к двери и, подперев ее собой, чтобы отец не вошел, сказала:
– Нечего рассказывать. Я просто глупая и наивная.
– С парнем поссорилась?
Я вздохнула.
– Мы не ссорились. Просто он меня обманывал.
Андрей тихо простонал.
– Думаю, это было несложно.
– Да! Ты верно думаешь! Я не привыкла к тому, чтобы мне врали, меня использовали, чтобы мне говорили гадости с улыбкой, подставляли меня, били в туалете, шпыняли…
– Так, может, пора что-то менять?
– Что? Твою чертову квартиру мне сменить на гроб?
– Ну не так кардинально… – возразил Андрей.
Я медленно съехала спиной по двери и села на пол. После недолгих размышлений я сказала:
– Понимаешь, пока я сюда не приехала, я была не хуже других, у меня все получалось, меня любили… и не придумывай, будто это было неискренне и все меня на самом деле жалели, потому что я безвкусная, толстая и тупая, как ты думаешь!
– Я так не думаю.
– Ну конечно! Я ведь видела твою презрительную мину, когда ты увидел нас с мамой на лестнице. Ты сказал, что я даже не похожа на тебя!
– Я не собираюсь извиняться за свое удивление, – сказал Андрей. – Ты свалилась мне на голову, как снег в летнюю ночь, но потом я узнал тебя лучше и…
– Не надо! – перебила я. – Ты просто жалеешь меня.
– Нет, Теф, я не жалею, ты хорошая девочка, и мама правильно тебя воспитала. Возможно, твоя подруга права, надо дать одноклассникам время лучше тебя узнать?
– Ты сам в это веришь?
Он промолчал, не верил, я усмехнулась:
– Вот и я.
– Ну хочешь заберем документы? В конце концов, в Петербурге полно школ. И везде одинаково плохо быть не может.