Спустя неделю отец, разбирая почту, вручил мне розовый конверт. Мы сидели на диване на кухне.
Андрей разбирал счета, а я переписывала из книги рецепт со своими собственными дополнениями.
– Любовное послание? – весело спросил отец.
– Вряд ли. – Я вскрыла конверт и вынула красивую белую открытку-приглашение.
– Что пишут? – поинтересовался Андрей.
– Меня приглашают на вечеринку, – удивленно пробормотала я, – завтра вечером.
– А кто?
– Здесь не написано, сказано, что форма одежды: вечернее платье.
Он взял приглашение и ткнул пальцем в нижнюю строчку.
– Вот же, написано, что для учеников твоей гимназии.
– Ну да. Я не пойду.
– Почему?
Я не стала говорить, что у меня нет вечернего платья, отмахнулась:
– Я просто не хочу. Да ну, лучше схожу куда-нибудь с Денисом.
– С калекой со своим?
– Не называй его так! – тут же взвилась я.
Андрей покачал головой и вновь занялся счетами, обронив:
– Тебе не кажется, что твоя дружба с этим мальчиком – это попытка уйти от неприветливой действительности?
– Что? О чем ты?
– Ну сама подумай, красивый парень-инвалид очень удобен, он никуда от тебя не сбежит. Он заставляет тебя чувствовать себя уверенной и интересной. Вместо того чтобы строить отношения со здоровыми парнями вроде того, первого, ты прячешься за калеку. Свою неуверенность в себе ты не преодолеваешь, а маскируешь.
Я медленно поднялась.
– Все сказал?
– А что, этого мало? Могу сказать еще, если что-то непонятно, задавай вопросы.
Я подбоченилась.
– Ты никогда не думал, что это не Денис делает меня неуверенной, а ты со своими бесконечными разговорами о том, что мне надо худеть и что я неуверенная?!
– Кто бы ни был виноват в твоей неуверенности, Денис – это песок, а ты страус.
– Страусы не прячут голову в песок, это миф.
– Главное, что ты поняла меня.
– Ты ошибаешься. Денис – интересный человек – и для меня не имеет значения, нормально он ходит или нет. Он мой друг.
– Я и не сомневаюсь. Вопрос в другом. Кроме интересного друга Дениса, на свете очень много интересных людей, возможно, даже на той вечеринке, куда тебя пригласили. Но ты так забита, что считаешь, будто твой предел – это калека и если у человека нет недуга, он заинтересоваться тобой не сможет! Один друг не должен определять или ограничивать круг твоего общения.
Я шумно дышала, гневно глядя на совершенно спокойного Андрея, и у меня не хватало слов, чтобы высказать ему все, что я о нем думаю. Так ничего и не сказав, я ушла к себе в комнату, где немного всплакнула.
Обиднее всего было, что Андрей в чем-то был прав. И за это я его ненавидела еще сильнее. Он так часто был прав!
Не то чтобы я совсем была убеждена, что ни с кем не могу подружиться. Дома-то у меня получалось. Но теперь я четко разделяла: одно дело – дома, другое – здесь. Но ведь это глупо! Разве люди не везде одинаковые?
Я сама себе не могла объяснить, почему не собираюсь идти на вечеринку. Или, вернее, я не хотела себе это объяснять. Ведь то, что сказал мне Андрей, объяснять себе очень неприятно и непросто.
Мне бы хотелось разозлиться на отца и решить, что ему не нравится Денис, потому что тот калека. Это было простое и понятное объяснение. Но сколько можно себе врать? Дело было не в Денисе, а во мне.
А может, мы оба – и я, и он – прятались друг за друга?
На следующее утро, когда отец высадил меня у школы, я нехотя попросила:
– Купи мне вечернее платье.
Я думала, он наградит меня взглядом, полным самодовольства, но Андрей промолчал, лишь кивнул.
Пока я ждала первого урока, мне неожиданно позвонила Таня. Обычно мы болтали в скайпе. Она сказала:
– Теф, я на минутку, – и ошарашила меня: – Мама тебе сказала, что сдаст вашу квартиру жильцам?
– Нет, – вымолвила я, – о чем ты?
– Ты помнишь Леню из одиннадцатого? Он живет двумя этажами выше тебя?
Я помнила Леню. Ведь благодаря тому, что он живет со мной в одном подъезде, я чаще могла видеть Макса. Леня и Макс – лучшие друзья.
– Так вот, мы с ребятами вчера заходили к Лене и, спускаясь от него, я увидела, как из вашей квартиры выходит женщина с коляской.
Я не знала, что и сказать. Мать не поставила меня в известность, что в наше отсутствие сдаст квартиру кому-то. А могла бы – ведь там и мои вещи, может, у меня свои секреты или еще что-то – тайник, например. Конечно, секретов, дневников на замочке или тайника с накоплениями у меня не было, но от известия о чужих людях в нашей квартире мне стало неприятно. Трудно представить, что какие-то люди сидят за моим столом, на кресле, где я читаю, спят на моей кровати, моются в ванной…