-Амалтасу́нта — я. Пришла я
к вам...
Скорее все постройте мне храм!
Молитесь богине! Может, тогда
Ваш мир процветать будет всегда...
Тот, кто сей голос услышать хотел,
Услышал!.. И тут же полетел
Сердцем навстречу прекрасным словам...
И не стал взывать к иным богам!..
Львица исчезла позднее с небес,
Словно решила, что хватит чудес.
Красными стали вверху небеса,
А солнце — белым. Мира краса
Очень изменилась... Где синева?
Злато солнца? О, к чему слова?!..
Но непреклонно время шло и шло.
Новое поколенье пришло.
Кто-то поверил, а кто-то и нет.
А кто-то снял с сомненья запрет...
На веру время тумана покров
Свой накинуло, будто бы в ров
Людей кинуло. Стали тут одни
И другие говорить: «Они
(Боги) любят очень крепко всех нас...
О, боги! Верим мы снова в вас».
Пусть небо мира и стало другим,
Опять подавайте чуда им!
Молчи, богиня! О, львица, молчи!
А́ллисы верят!.. точат мечи!
Они отрубят головы всем тем,
Кто забыл про богиню совсем.
* * *
Жрец Ми́лин стоял, уставившись в пасть каменной львицы, не до конца веря в только что происшедшее, и сам, будто каменный. Легенда оказалась правдой. Божество заговорило с ним, ответило на его печальные мысли.
Чуть-чуть придя в себя, Ми́лин вытер рукавом пот со лба и усмехнулся.
Когда-то народ а́ллисов был диким кочевым племенем. Спасаясь бегством от других более сильных враждебных племен, оно пришло в долину, поселилось в ней и стало поклоняться неизвестно кем и когда воздвигнутой тут статуе каменной львицы. Случилось так, что львица заговорила с людьми через жрецов и, делясь своей мудростью, превратила за несколько столетий обычное кочевое племя в могучий народ а́ллисов с высокой культурой и моралью. Позднее львица (или иначе Амалатасунта) заговорила со всеми племенами этого мира, представ удивительным видением вверху. Она сделала небо красным, а солнце белым для того, чтобы люди поверили в нее. Произошло это сто с лишним лет назад. Отнюдь не каждый воспринял богиню как надо, не все поверили в нее. И поэтому зачастую народ а́ллисов в своих карательных походах не только охотился за чужим потомством, но и наказывал таких сомневающихся, убивал их. Однако два поколения назад она замолчала. Причина была во внезапном падении духовности и нравственности вообще всех людей, больше не прислушивающихся к словам. Мятеж и хаос наступил в душах тех, кто когда-то следовал советам мудрой львицы.
Эту легенду жрец Ми́лин также, как и все когда-либо сказанное жрецами, считал сказкой, обычной уловкой среди прочих уловок для того, чтобы привести народ к повиновению (правда, он тем не менее свято верил в Амалтасунту, некоторые вещи лишь ставя по сомнение).
Как бы то ни было, но именно из-за своих бунтарских мыслей вот уже более половины своей жизни (средняя продолжительность которой на Аннии была 180 лет) Ми́лин оставался всего лишь младшим жрецом звания э́госия, как какой-нибудь юноша. Это его, однако, не волновало. Нет, рано поседевшие волосы жреца имели на то другую причину. Народ аллисов вырождался. Началось твориться то, чего раньше не было. Великое множество браков между аллисами и племенами, стоящими на гораздо низшей ступеньке развития; побегов к чужим. Два достоверно известных случая рождения уродов. Именно эти неутешительные мысли бродили в голове Милина, когда он совершал ритуал жертвоприношения, посвященный каменному зверю, и именно тогда жрец услышал внутри себя голос. Потирая подбородок, и в очередной раз прокручивая в голове полученную информацию, Милин наконец-то решился действовать.
- Позови Аргис, - крикнул Милин стражнику, стоявшему у входа в храм, а сам уселся на единственное жесткое деревянное кресло и закрыл глаза, пытаясь мыслями сосредоточиться на предстоящей беседе. Храм представлял собой круглое помещение без окон с высоким потолком в форме купола, на стенах висели свечи, а перед высокой статуей львицы стояло блюдо с каким-то распотрошенным лесным зверьком, умерщвленным сегодня жрецом во славу богини.
Спустя пять минут перед ликом жреца предстала необычайно высокая девушка, еще разгоряченная своими недавними физическими занятиями, а также пробежкой до храма, которую она совершила, так как ей не хотелось почтенного жреца заставлять себя ждать. Девушка уже успела вволю отдышаться и ее загорелая грудь мерно вздымалась, когда Милин, наконец, открыл глаза и словно бы заметил, что кто-то присутствует.