Сильная женщина не могла выполнить поручение Амалтасунты, она таяла прямо на глазах. Было холодно. Метель еще не успела разыграться, но возникало такое ощущение, что та своим неприятным воем нашёптывала ей на ухо: «И не выполнишь!», нежно укрывала Аргис мягким снегом, убаюкивала.
Глава 10
Я проснулся и почувствовал себя настолько возбуждённым, что больше заснуть не смог. Мы уже приближались... Осталось каких-то несколько несчастных часов до того момента, когда наш «Посланник» должен будет повиснуть в пустом космическом пространстве, безучастно двигаясь по определённой ему бортовым компьютером орбите...
Было бы нечестно утверждать,что я не волновался. Мы, то есть я, Звягинцев и Эмбриоль, стояли в скафандрах перед шлюзами, готовыми вот-вот открыться. За плечами находился в вещмешках собранный минимум необходимых вещей. Шлюзы, наконец, отворились, и я вслед за товарищами нырнул в бездну. Аня оставалась на корабле, несмотря на ее упрямое желание лететь вместе с нами. Однако (и любой отец прекрасно бы меня понял) подобного я никак допустить не мог.
Перемещаясь по специальному тросу, я и мои друзья добрались до кабины планетолета; та была рассчитана всего на две пары мест. Меня охватило какое-то непривычное ощущение нереальности происходящего, и я не мог его даже, как следует проанализировать. Слишком многое напоминало мне фантастический сон! Но всё — все сомнения и подсознательный страх — исчезло как раз в ту минуту, когда Эмбриоль нажал на рычаги, и наше судёнышко с невообразимой скоростью полетело прямиком к Аннии. Наш планетолет большей частью следовал руководству бортового компьютера самого космического корабля (т.е. он точно так же, как и «Посланник» контролировался далёкой компьютерной сетью на Земле. Участие Эмбриоля в его управлении поэтому было довольно ограниченным.
Я отчего-то сразу же и бесповоротно решил дать этой ранее безвестной и ещё не получившей никакого земного названия планете (кроме, разве что, кодового номера О-М-157) имя своей драгоценной дочери Ани...
Листок из блокнота, позднее вложенный в тетрадь в коричневом переплёте.
«Сейчас я пишу эти строки при свете тлеющего костра и заходящего беловато-жёлтого солнца Аннии. Небо надо мною в эту вечернюю пору приобретает некий непередаваемый малиновый цвет, даже снег чуть-чуть розоватый; у самого костра всё равно пробирает леденящий холод и хочется поскорее укрыться в раскинутой рядом палатке. Но меня гложат и не дают покоя мысли, касающиеся событий этого дня.
Мы высадились возле скалы необычайно правильной формы — места долгожданной встречи (о нём было заранее условлено ещё на Земле. Его высмотрел и одобрил зонд-глаз земной компьютерной сети. Нам подробно рассказал об этом компьютер-президент, и, как мне показалось, глаза его при пояснениях странно мигнули). К нашему невыразимому удивлению, никто из высокоразвитых анниан не торопился официально встретиться с нами. И это мало того, что 7-ая раса не вышла даже на радиосвязь, когда «Посланник» подлетел к этой молчаливой планете...
Мне до сих пор не по себе, когда вспоминаю, как выйдя с товарищами из планетолета и с любопытством осматривая окрестности, я внезапно наткнулся на какой-то тюк. Осторожно развернул его и обнаружил внутри звериные шкуры. Большую и тёмную я не преминул накинуть на себя, стало не так холодно. Нечего говорить, что это странная находка! Знак анниан? Я ещё не успел, как следует, задуматься и тут вдруг обнаружил кровавый труп. Очевидно, здешней туземки. Это было малоприятное зрелище! Царапины, раны и едва ли не литры пролитой крови. Я в сомнении наклонился над нею и коснулся слегка пораненной шеи в том месте, где, по идее, у землян можно было бы нащупать пульс. Я страшно удивился, когда его обнаружил, очень даже не веря в эту ненормальную живучесть. О тюке я забыл. Взвалив это на удивление не слишком лёгкое женское тело, облачённое в пышную светлую блестящую шкуру, я перенёс туземку прямо к нам, в лагерь, который обустраивали и приводили в порядок Эмбриоль со Звягинцеывым. Перед этим я мысленными сигналами предупредил их, что несу нечто весьма необычное. Затем я притащил и тюк.