Однажды к нам в отряд пришли два человека в рваной красноармейской форме. Они сказали, что бежали из лагеря и хотят кровью смыть позор плена. Медведев направил их в хозвзвод к Латушкину. Вскоре один из них стал настойчиво просить, чтобы мы с Медведевым приняли его наедине. Дмитрий Николаевич распорядился привести его в штабную землянку. Войдя, человек заявил, что был завербован гестаповцами и направлен в наш лагерь с задачей проникнуть в отряд, развалить его изнутри и выдать его местоположение.
— Я понял, что, только согласившись на это, смогу вырваться из плена. Проверьте меня как хотите, пошлите меня на самое сложное и опасное задание, но прошу вас, верьте мне.
— А ваш товарищ тоже завербован гестапо? — спросил Медведев.
Пришедший замялся.
— Его тоже вызывали, я видел, как он ходил в комендатуру, но вербовали его немцы или нет, я не знаю, он очень скрытный и ничего мне не говорил, да и я, впрочем, не делился с ним тоже. Однако из лагеря мы бежали с ним вместе, когда нас водили на работу.
Затем он помолчал немного и сказал:
— И все же я думаю и даже уверен, что он завербован. Уж очень легко мы бежали… Видимо, и ему устроили немцы побег…
Медведев задал ему еще несколько вопросов и отпустил.
— Серьезный случай, — сказал Дмитрий Николаевич. — За ними обоими необходимо установить самое тщательное наблюдение. Со вторым я поговорю сам.
Прошло два дня.
Второй беглец из лагеря военнопленных долго отрицал факт его вербовки гестаповцами. Однако Дмитрий Николаевич в конце концов нашел путь к его сердцу, и он рассказал нам всю правду. Он был тоже завербован, причем, как оказалось, вербовали его по указанию и в присутствии первого. И тот, первый, сам его «обрабатывал».
Дальнейшее расследование показало, что первый получил задание завоевать наше доверие и для этой цели должен был выдать своего товарища, потом сам его расстрелять и уже затем принять участие в ряде партизанских операций.
Одним словом, он должен был начать подрывную работу внутри отряда, сколотить группу сообщников, поднять бунт, убить командира и комиссара отряда. За голову каждого из нас ему было обещано по 10 тысяч марок.
Наконец полоса диверсий, предательства и смуты миновала. Наш отряд окреп, и, хотя впереди нас ожидало еще множество всяких испытаний, мы знали, что в отряде надежное ядро, которое выдержит любую попытку врага взорвать его изнутри. Мы к этому времени пережили все трудности становления и стали настоящими мастерами партизанской войны. Трудовые партизанские будни продолжались…
Чтобы не подвергать опасности жителей близлежащих деревень, мы решили уйти глубже в леса и расположиться в треугольнике Жиздра — Дятьково — Людиново. Основав новую базу, мы сразу же установили связь с Дятьковским, Жуковским, Людиновским, Бытошским и другими партизанскими отрядами.
К нам приезжали руководители отрядов, партизаны, просто патриоты, которые хотели бороться с ненавистными захватчиками. Мы инструктировали их, снабжали листовками, объясняли, что надо делать, сообщали последние новости.
Вместе с представителями отрядов мы разрабатывали планы боевых действий. В этих местах нами проводились довольно крупные операции. Иногда, в отдельных случаях, Медведев соединял по два-три отряда под одним командованием, ставил общие задачи, устанавливал единое время действий, и отряды действовали, причем действовали довольно удачно.
Надо сказать, что еще в первые дни войны в каждом районе закладывались базы будущих партизанских отрядов. Местные партийные организации, обкомы и райкомы партии еще до прихода гитлеровцев создали подпольные организации, партизанские отряды и базы. Были намечены люди на посты командиров и комиссаров. В каждом районе предполагались две-три партизанские группы.
Вот здесь, в густых Брянских лесах, и действовали народные мстители. Партизанский край раскинулся почти на триста километров в длину и на пятьдесят километров в ширину, вплотную подойдя к смоленским и великолукским лесам. Здесь, в этом древнем крае, земля буквально горела под ногами захватчиков. Воевали все — и старые и молодые. А если кто-нибудь не мог воевать сам, то помогал партизанам всем, чем мог, — отдавал последний кусок хлеба, лучшую одежду. Каждая деревня, каждый дом были родными для любого партизана и грозили смертью врагу.
Так продолжалось до сентября 1943 года, когда народные мстители соединились с частями Красной Армии.
…В тылу у фашистов были деревни и даже целые районы, где существовала Советская власть. Например, деревня Волынь Калужской области была своеобразным исключением из общего правила. Находясь в глубоком тылу противника, она сохранила наши порядки неизменными. Советская власть оставалась в этой деревне вплоть до 1942 года, когда фашисты, наконец, добрались до нее и сожгли все 11 дворов за связь с партизанами. Особенностью этой небольшой деревушки было ее удобное расположение: деревня находилась в такой глуши, что гитлеровские заготовители, опасаясь встречи с партизанами, в нее и носа не показывали.