Секунда, другая и еще одна — ничего. Хауз выдохнул, выпрямил спину и повернулся ко мне со словами: «Оно сбежало». И, о да, в это можно было поверить, но мне представилась совершенно иная картина!
— Хауз! — крикнул я, в тот момент, как сформировавшаяся женская фигура ударила его топором.
На удивление, тот не закричал, по крайней мере от боли.
— Ты хоть знаешь, как это неприлично! — сказал он и схватил рукоять своего топора. — Атаковать в спину! — и вырвав лезвие из собственного плеча резким разворотом ударил кошмару в лицо рукой, отчего то будто бы взорвалось. Кошмар попытался вернуть полученную энергию снова атаковав, но врезавшись в металлический щит, его рука отскочила, и кошмар попятился назад. Хауз снял импровизированный щит и бросил его во врага словно сюрикен, и тот воткнулся в расплывшееся лицо и кошмар упал.
Показавшийся из-под щитка кулак Хауза дымился. «Что это было?» — подумал я, но быстро перешел к действию.
— Уходим!
— Да куда это ты уже собрался?! — сказал Хауз выхватывая у меня картину. — Эта скотина только что перешла в форму, где ее можно убить! — и одним движением вдарил ей по заслонке, вбивая ее в голову существа. Оно завыло странным тоном: смешанным женским криком и дьявольском зовом. Хауз сунул руку в нагрудный карман и достал лист Эго. Положив кусочек в разрез, тот прижал плечо, и спустя пару секунд дрожания, снова взялся за картину. Мне оставалось лишь наблюдать за тем, как Париций хладнокровно расправляется с Римой. Он взял топор, откинув картину в сторону и с высокого размаха ударил так, что кажется даже камень под ногами затрещал.
— Стой!
Хауз продолжал рубить ее.
— Остановись! А что, если!..
— Не будь Аратой, Кон! — еще удар. — Ты видел, как оно слилось с ней? — и еще один. — Ты думаешь мы сможем вытащить ее? — и снова.
«Почему мы не можем ничего сделать? Почему люди обречены погибать в этом аду? Кому это надо? Какой безумец мог такое устроить?» — каждый удар топора отбивался в голове вопросами.
«На своем пути ты будешь видеть смерть, много смертей, — почему-то в голове зазвучал голос Ирлии, — но ты всегда должен помнить одно: в этом мире можно спасти даже мертвого…»
Я бросился на Хауза, беря его сзади под руки.
«Почему я вспомнил это лишь сейчас?»
— Придурок, что ты делаешь?!
«Первый раз вспомнил эту часть разговора!»
— Спасаю Риму!
— Как ты ее спасешь, идиот?!!
Хауз был очевидно сильнее меня, мы уже успели это выяснить. Он ударил меня головой и попытался вырваться, что успешно сделал. Но я снова вцепился в него… Не знаю, что двигало мной в тот момент. Я просто знал. Знал, что ее еще можно спасти. Есть какой-то вариант…
Хауз вывернул руку, поддал мне в челюсть, отчего та громко хрустнула. Я потерял ориентацию, после чего последовал пинок, окончательно отправивший меня в нокаут…
«Константин, ты должен понимать, какая ответственность будет на тебя возложена. Я ни в коем случае тебя не заставляю, и, если ты откажешься, я не стану тебя останавливать. Да и что уже там… Я не смогу…
Я знаю ты ничего не понимаешь, но ты все вспомнишь, когда понадобиться, поверь…
Прими его и пусть он оберегает тебя в твоем походе. Это необычная одежда, я вложила в нее свою душу. Не буквально конечно… Но это последнее, чем я могу тебе помочь. Если с ним что-либо произойдет, достаточно вложить это в рукав и магия рассеется. Только так с ним можно будет работать.
Да… да, я помню… Та сигда… Звезда, крест, дуга, волокно дракона и имя: «Ирлия», написанное волнистыми буквами, делающими слово монотонно одинаковым, словно кто-то просто расписал ручку. Полный набор значений гранда для королевской сигды.
Я открыл глаза. Хауз боролся с восставшим кошмаром. Он явно его ненавидел. Кошмар полностью изменился за время их разговора наверху. Теперь тот был больше похож на человека — на Риму. Зубы вырастали сразу из губ, пальцы — длинные иглы, ноги — остроконечные пирамиды. Удивительно, как такое хаотичное изменение смогло достигнуть столь идеальных форм, прямо какая-то… магия.