На утро я позавтракал и якобы отправился в школу. На самом деле я свернул с пути и отправился на торговую улицу. Мы часто так делали с друзьями. Сначала я боялся и в корне отказывался куда-то уходить, тем более в ущерб занятиям. А теперь сам так сделал. Но я был уверен в правильности своих действий, ведь я хотел помочь маме! Я был уверен, что камень, что я вчера нашел, можно продать за хорошую сумму. Поэтому я и направился к оценщику.
— Он ненастоящий.
— Что?
Мужчина глубоко вздохнул.
— Слушай, пацан, это кусок стекла, за него я могу тебе дать пятнадцать венков и на этом разойдемся, хорошо?
— Н-нет… спасибо…
Я забрал свое синее стеклышко и ушел.
Сказать, что я был расстроен — ничего не сказать. У меня были большие надежды на этот «камень». И теперь я не знал, что делать. Оставалось лишь одно: искать дальше!
В следующую ночь я также беспрепятственно пробрался внутрь и вынес несколько вещей, вернув камень на место. На этот раз я взял и пару других странностей с полок, надеясь, что они могут чего-то стоить.
Ничего… Абсолютно все эти вещи — подделка. Каждая статуэтка — это деревянный хлам, никак не связанный с другими королевствами. Лишь карты были настоящими, но я решил пока оставить их себе на изучение.
«Ложь. Все это ложь. Отец ни разу не покидал страну. Все, что он привозит — это лишь дешевые безделушки! Знает ли об этом мама? Конечно знает, в ином случае она бы уже все продала. А может, она уже пыталась? Тогда уж точно все знает. Означает ли это, что все, что есть у нас дома, все эти вечерние беседы — это лишь сказки, чтобы меня успокоить? — думал я. И со всеми этими вопросами я решился прочесть ее, кожаную книжку, которую я нашел в столе отца. — Кем же он тогда работает?»
Первая страница была подписана его именем: «Шинка Форлин». Далее каждый лист содержал информацию: имя, данные о человеке, описание места, способ, изредка — причина. В конце страницы было отдельно выделенное место с печатью: «Устранено».
Мой отец был убийцей. Наемным убийцей. Каждый раз он возвращался домой с улыбкой на лице, но кровью на руках. Он пытался скрыть это от всех, говорил, что путешествует, может когда-то так и было, но что-то поменялось. Грида не могла этого не знать. Она точно знала. Знала, но скрывала. Теперь я могу ее понять, она хотела огородить меня, не связывать меня с грязной жизнью нашего отца. Его знали, его искали. Каждый, кого он любил, мог погибнуть или стать способом вымогательства. Вымогательством чего? Я до сих пор не знаю. Но мы оставались у него последними, последними кого он пытался сохранить. Но тогда я был зол. Я думал, что вся наша жизнь упиралась в слабость этого человека. Из-за него одни люди умирали, а другие вынуждены были жить в страхе, как он сам. Я решил положить этому конец.
Я сделал, что должен был. Вернулся домой, как всегда пообщался с мамой и после ужина лег спать. Я больше не ходил туда. Мы жили день за днем как ни в чем не бывало. Пока одним вечером нам не пришло письмо:
В связи с событиями, в которых участвовал Шинка Форлин, на пятый день третьей точки сезона Жизни, он будет казнен по приказу столичного суда. К вам будут направлены гвардейцы, которые проведут обыск и изъятие всех вещей, которые связаны с его деятельностью. Вам гарантируется безопасность и денежная компенсация.
Грида залилась слезами. Она сжимала письмо в руках и проклинала все: себя, людей и Форлина, даже не подозревая, что это я совершил донос.
Горе ее длилось долго. Через пару дней к нам нагрянули гвардейцы. Вынесли почти все из кабинета отца. Грида кидалась на мужчин, кричала и защищала имущество, пока ее не схватили. Пришлось держать ее до самого конца обыска. Я лишь наблюдал со стороны. Нас пытались допросить, но я ничего не знал, а мама молчала. В итоге, они оставили нас в покое.
Я не находил себе места. Сам пытался говорить с мамой, но она игнорировала и меня. Только редкий плачь по ночам прерывал ее молчание. Я не знал, что делать. Продолжал учиться, надеясь, что все само закончится. Что в один из дней отец, как обычно, внезапно вернется домой, переступит порог, начнет рассказывать истории и раздавать искусственные подарки. Но этого не происходило. Я устроился работать и стал приглядывать за мамой, которой было все хуже. Она до сих пор не произнесла ни слова».
— Это ужасно, — сказал человек. — Но боюсь, я здесь не для того, чтобы вас утешить, — он передал Арате конверт.
— Что это?
— Откройте.