Встал полуразбитый, хотя голова прошла. Снял насос НОК-З и разобрал его. Оказывается. полетел подшипник, как и предполагали. Еще месяц назад говорили Земле, что нам не нравится скрежет в насосе, когда он включался на откачку конденсата, а нас успокаивавали, ничего страшного — притирается. Вот и допритирались, что рассыпался сепаратор подшипника. Вышел на связь Рюмин, поговорили с ним по поводу этой ситуации. «Вы что, хотите летать и не ошибаться — такого не бывает, а это мелочи».
Днем встречались с семьями, приходили Евгений Федорович, профессор МАИ, научный руководитель еще моей кандидатской диссертации, большой друг нашей семьи, и Гена, мой товарищ по ЦК комсомола. Хорошо поговорили. Люся молодец, что приводит друзей, но мне кажется, что она стала скованней. Гена читал свои стихи, неплохие. Виталька хорошо со мной сегодня разговаривал. Люся говорит, что у него наклонности к гуманитарным наукам. Нашла чем обрадовать. Я все же надеюсь, он займется техникой. Закончится наша одиссея — и надо сыном заняться, а то с матерью дальше гуманитарщины не пойдет. Уходим из зоны, слышим, как наши дети наперебой вдогонку кричат: «До свидания, до свидания, до встречи». Ну, а теперь они побежали в буфет ЦУПа, нравится им это настолько, что иногда они опаздывают к следующему сеансу, и мы слышим, как их зовут матери.
Когда прояснится солнышко, в душе что-то давно пасмурно. Но я скажу: пролетать пять месяцев и сохранить добрые отношения с Землей и в экипаже — что не так-то просто. Так что все нормально.
Провели телевизионный репортаж, посвященный 7 ноября. Сегодня выходил на связь руководитель медицинской группы и сказал, что наша просьба о месте отдыха удовлетворена. Я попросился в санаторий «Лекани» в Боржоми, а Толя выбрал Кисловодск. Перед сном готовили скафандр к консервации. Толя говорит: «Хочется спать».
«Ложись, говорю, я сделаю». Остался.
Легли спать в 3 часа утра, а разбудили нас в 11. Подплываем на первый пост, стучит наш телеграф и плавает длинной змеей лента радиограмм по новой работе. Мы без завтрака быстрее снимать МКФ, освобождая иллюминатор для «Пирамига», заряжать его, синхронизировать, готовить «Дельту», документацию. В общем, еле успели.
Здоровье, чувствую, ухудшается. Как говорится, выбиваюсь из колеи. А это страшно, можно пойти вразнос. Глаза — ощущение такое, как будто отекли.
Помню, сын спросил меня: «Кто сильней: правда или ложь». Сложно было ответить. Действительно, кто сильней. Ложь? Она изворотлива, бывает в разных видах: от трусости, незнания, подлости, жадности, мести. Оно объединяет людей, но не в коллектив, связанный благородной целью, а в разного рода группировки — мафии, банды. Она доступней, понятней в своей выгоде, а поэтому нередко сильней правят. Правда призывает к борьбе за истину, и ее достижение может выходить за пределы человеческой жизни. Здесь нет быстрых успехов и никаких гарантий благополучия. Есть одно сознание значимости своей жизни, понимание ее смысла, пользы людям.
Правда нацелена в будущее, ложь — на сиюминутный успех. Поэтому правда неизменная, а ложь все время меняет форму и содержание. Но и правда правде бывает рознь. Если в основе ее лежит поиск истины, если она мобилизует на борьбу, а не развращает, не отвлекает перечислением правдивых фактов. Такая правда необходима людям, она не разрушает веру. К примеру, Совинформбюро во время войны говорило суровую правду о трудностях, потерях на фронте, в тылу, но ради одной цели — сплотить народ, поднять на борьбу. Но не отвлекалось правдой о предателях, дезертирах, которая разве нужна была рабочему, бойцу, честно несущим груз лишений в борьбе за Родину.
На египетских стелах во времена Тутанхамона было высечено на камнях имя Солнца «Ра». Пришли новые времена, и на камнях сбили бога, стерли имя Солнца. Прошли века, и ученые прошлого столетия все же прочли, что уничтоженное слово есть «Ра». Истина неизменна и просвечивается даже через толщу веков.
Сегодня день рождения Лиды, Толиной жены. Вечером вместе с ней приехали на связь и Люся с Виталиком. Они сели за стол, открыли бутылку шампанского, а мы подняли символически тубы, — я с горчицей, а Толя — с соусом. Виталик радует, стал получать одни «пятерки» и «четверки». Люся в хорошем настроении, приятно разговаривала. Правда, наши жены очень много говорят о том, как они нас ждут и скучают. Мы даже их одернули, говорим, что мы это знаем, вы нам что-нибудь интересное расскажите.
Смотрел за экватором в Южной Америке поля Бразилии. Очень отличаются от наших большими размерами, правильной квадратной формой, цветом — буро-красным, желтые с коричневым оттенком, много зелени, весна здесь в полном разгаре. А наши близкие просят, чтобы быстрее приходила зима — там посадка. Мы им говорим, солнышко уже опустилось за экватор, так что скоро снег.
Вечером вдвоем отметили день рождения Лиды. Толя сохранил две тубы с любимым соком, которые отметил наклейками из журнала «Мурзилка», чтобы легче было найти среди остальных туб с пищей.
Для этого случая мы оставили две пачки сублимированной клубники, три помидора и два яблока, а остальное взяли из буфета.
160 суток полета. Легли в 3 часа ночи, после того как закончили эксперименты.
Вышел на связь Женя Кобзев. Говорит: «Здравствуйте, ребята». — «Здравствуй». Спрашиваем: «Вернулся из отпуска?» — «Да, если это можно назвать отпуском, одни дела, заботы…». И вдруг неожиданно начал: «Я сейчас выгляжу так: взлохмачен, галстук рыжего цвета, нос лиловый…», и понес всякую ерунду красавчика. Получалось так, как бы — вот я, любите и жалуйте, сейчас покажу всем, как экипаж будет мне рад. Мы отреагировали спокойно, не поддержав разговора.
Сегодня Земля ошиблась. Сказали им: «Спасибо, что ошибаетесь, мы понимаем это так, что вы тренируете нас. Вы, наверное, не знаете, что мы стоим на „хвосте“ друг у друга, и как только один хочет резко выступить, то другой давит на „хвост“ — ведь нам летать долго и надо держаться». Вечером сменный руководитель полета впервые извинился за ошибки. С Толей разговорились. Почувствовал усталость.
Сегодня состоялась Государственная комиссия, где решался вопрос о продлении нашего полета. Не решили, мнения разделились, взяли тайм-аут, так как в случае продления полета посадка 8 декабря будет в ночное время, поэтому не обеспечиваются условия ее безопасности: первое — работа двигателя должна проходить на свету, чтобы мы могли контролировать ориентацию по Земле и в случае его отказа могли уточнить ориентацию при переходе на дублирующий двигатель. Второе — это требование поисково-спасательной службы: час светлого времени после приземления для организации поиска и эвакуации экипажа. И это требование не выполняется, так как посадка в темноте.
День медицины. Ждем решения о Госкомиссии — будет продление полета или нет. Пока в ЦУПе все молчат. Мы в работе зависли, даже не знаем, сажать нам по новой огород или нет.
Выполнили эксперимент с вакуумными штанами ОДНТ.
Пульс 82. давление 133 на 75. Хорошо. А. Д. доволен.
Передали радиограмму Госкомиссии о том, что настроены летать дальше.
«Уважаемый товарищ Председатель Государственной комиссии, товарищи члены Государственной комиссии.
Полтора месяца назад нам было предложено продлить работу на борту станции с целью расширения программы научных и прикладных экспериментов. Мы с этим предложением согласились, получили дополнение к программе полета, настроились на ее выполнение. Самочувствие наше хорошее.
Просим Государственную комиссию при рассмотрении вопроса о сроках завершения нашей работы на борту орбитального комплекса учесть наше желание, настрой и готовность выполнить дополнительную программу полета до конца. Мы понимаем сложность посадки в вечернее время и ответственность тех, кто принимает это решение, и даем согласие на нее.