Мысли мои постоянно возвращались к Алвару — что с ним сейчас? Что они с ним там делают? И каково же было мое удивление, когда я увидела, как его и всех Аадаров выводят из тюрьмы и волокут сюда под какое-то робкое и совсем неискреннее улюлюканье солдат. Эльфов намертво прикрутили к другим столбам, Алвару пришлось хуже всех, мало того, что его глаза были по-прежнему завязаны черной непроницаемой повязкой, его откровенно боялись, и количество веревок на его теле значительно превосходило все мыслимые пределы.
Я увидела также и палача, скрывавшего свое лицо под высоким синим колпаком, что лично обходил каждого, проверяя — надежно ли завязаны узлы.
Вэалор успел бросить на меня обеспокоенный взгляд, а Мэльир даже попытался вырваться, но безуспешно. За свою попытку он лишь получил хороший удар в живот кулаком в латной перчатке.
— Оставьте их здесь, — услышала я звенящий голос Айрона позади меня, — Утром мы ими займемся.
Ветер снова взвился над городом, разрывая остатки флагов и срывая перья со шлемов лейтенантов, один из них почтительно спросил нахмурившегося мага:
— Неужели Ваше могущество не в силах совладать с этим?
— Это не его магия, Дайган. Это его гнев, ярость самой природы. Поверь мне, если бы я не связал его своим заклятием и дал бы ему управлять этой яростью — от лагеря бы уже ничего не осталось.
Затем они оставили нас и покинули площадь.
Я не знаю, что это могло означать для нас. Меня уж точно не оставят в живых. Но принц… Глядя на него, какой-то ком подступил к самому горлу, в груди заклокотала неукротимая сила, и чего же мне стоило снова взять себя в руки!
Когда последний луч солнца поглотила ночная темень, людской лагерь начал готовится ко сну и, несмотря на события сегодняшнего вечера, любопытствующих осталось немного. Население города сюда не пускали, а воины после отбоя как бы ни было велико желание поглазеть или поглумиться над нами, разбрелись по палаткам.
Толстая веревка обжигала грудь и мои затекшие руки, плечи давно потеряли всякую чувствительность, попытка пошевелить кистями взрывалась острой болью, но разве это было болью? Я иногда смотрела на Алвара, и вот это доставляло мне куда большие страдания, я никак не могла поверить, что вижу его последнюю ночь. Сердце разрывалось при виде его, ногти до крови впивались в ладони. Слезы уже залили мне щеки и шею, я все бы отдала, только бы он оказался на свободе!
Мне так хотелось сегодня перед смертью сказать ему, сказать о своих чувствах, которые сейчас переполняли меня, я даже почти решилась, но вместо слов с губ сорвался едва слышный шепот, подхваченный ветром и унесшийся далеко-далеко.
Туда, где девственные нетронутые леса пели для нас в объятиях каменных гор, где сочная зелень трав колыхалась под ладонями игривого теплого ветра. Туда, где рождались прозрачные и влажные туманы, и голубые дожди струились из белоснежных облаков, туда, где мы вновь танцевали с ним над гладью лунного озера в серебристых лучах в объятиях сказочной ночи.
Мне хорошо было слышно, как тихо, но страшно ругается Нэлвир, а Танарт скрипел веревками, безуспешно пытаясь освободиться. Вэалор угрюмо молчал, а Илингвё никогда особо разговорчив не был, братья же опять о чем-то спорили.
Флегматичного Элверта не волновали ни люди, ни предстоящая казнь, он с готовностью собирался принять свою смерть в отличие от своего брата, настаивавшего, что бороться нужно до последнего.
Все это наверняка было задумано Карной давно, все было спланировано от начала и до конца. Никто не мог предположить, что кто-то из эльфов способен на предательство, она даже придумала, как расправится также и со мной.
Сани, бедная Сани!.. Карне так хотелось заманить меня в эту ловушку! Что ей до еще одной загубленной человеческой жизни! Она могла прекрасно видеть, как принц отпустил меня отдыхать, и тогда придумала, как сделать так, чтобы я не просто пошла — полетела в ту палатку для военного совета.
Эльфийка, конечно, не думала, что небольшое войско людей будет разгромлено, но это ее совершенно не волновало — ее-то цель была достигнута. И как удачно все же было выбрано время — растратив всю свою энергию, я уже не смогла сопротивляться силе могучего мага.
Долго тянулась эта жуткая ночь. Все давно легли спать, затихли часовые на стенах, даже палач куда-то делся. С ужасом я думала о том, что скоро наступит утро, но слезы в глазах уже кончились, остались лишь пересохшие дорожки.
У меня была только одна надежда, что за ночь мои силы хоть немного восстановятся, но впивающаяся вместе с веревками в мое тело боль не давала мне хоть немного подремать.