Она также была единственная, кто звала меня по имени. Все другие ко мне обращались либо «фольб», либо «эй ты».
Новости и сплетни же здесь были не просто единственным времяпровождением рабов, но и настоящим спасением от скуки. Что же касается королевской семьи — так это вообще была любимая тема для обсуждений. Рабы, коим доводилось побывать в Раш-Кеноре, охотно рассказывали все свежие новости, которые потом с жаром обсуждались за столами.
Но меня крайне удивило их равнодушие к войне, оказалось, не все люди жаждали освобождения и возвращения на родину. Жизнь раба хоть и казалась нелегкой, была сытой и относительно спокойной, некоторые женщины очень любили утехи с эльфами, они рассказывали такие подробности, что, невольно становясь слушателем, я краснела до самых кончиков ушей.
И многие девушки действительно вздыхали при упоминании о принце и их глаза становились мечтательными и печальными. Неужели и я выгляжу точно также? Еще моя мама говорила мне, что любовь не скроешь. Девушки не стеснялись этого, обсуждая даже детали его одежды, открыто восхищаясь и просто боготворя Алвара, но мне было неловко глядеть на них. Меня охватывало чувство вины за мою глупую влюбленность, и я стыдилась своих эмоций. И уж тем более ни с кем этого не обсуждала, даже с Дионой. Лишь тайком хранила подаренный цветок, он засох, но один взгляд на засушенную веточку наполнял теплом мое сердце.
Потекла быстрой водой череда мрачных, как и эти пещеры, дней. Лишь уроки эльфийского и выходки учителя вносили порой некое разнообразие. Раш-Кенор уже не так потрясал воображение, как в первый раз.
Как-то проснувшись, я вдруг поняла, что не знаю даже — наступила ли осень и стала отмечать дни на полу моей комнаты маленькими камушками, что я насобирала в южных пещерах. По моим расчетам выходило, что осенняя пора уже вступила в свои права, а я даже не увижу ее печальную красоту.
Здесь же приход осени ознаменовался тем, что стены стали холоднее. В моей комнате это не особо чувствовалось, а вот внизу иногда пробирало до костей. Женщины стали надевать теплые жилеты, все ж таки эльфы заботились о здоровье своих рабов. Ноги обматывали плотной теплой тканью, закрепляя простой тонкой веревкой. У меня не было ни того, ни другого, роба не грела, но под нее я старалась одевать еще и сорочку. Среди тех платьев, что висели в моем шкафу, были и теплые, но я теперь, наверное, не одела бы их, даже под угрозой замерзнуть насмерть.
Каждый новый день был… Еще одним камнем под моими ногами на полу, да еще несколькими добавившимися синяками от плетки. Но я смотрела в будущее без того панического страха перед неизвестностью, конечно, я не знала, что ждет меня впереди, но страх отступил, а надежда все также грела мое сердце.
Глава 18
История старого учителя
Учитель ворчал буквально на все, на пыль, на эльфов, на меня, даже на свои магические огоньки, на светлых эльфов, на Богов, еще раз на меня. Я долго задавалась вопросом — был ли он таким всегда или вместе с сединой у него появилось и старческое недовольство всем подряд. Его речь была немного пафосной и чересчур возвышенной, он даже кушанья просил подать себе так, будто был персоной королевской крови. Но его уважали и даже почитали все, хотя излишне поспешно стремились не попадаться ему на глаза. Он считал выше своего достоинства огреть кого-то своей тростью, зато поток проклятий лился на головы всех, случайно оказавшихся у него на пути, хоть уши затыкай. И еще здорово повезет, если удастся избежать нравоучений. Но даже проклятиями он сыпал чуть ли не с дипломатической утонченностью, создавая у попавшего ему под руку несчастного, ощущение, что того оплевали… изысканными духами.
Если я делала слишком много ошибок он, отвернувшись и закатив глаза, указывал мне на дверь. Сие означало — «Прочь отсюда, жалкий фольб, урок окончен». Один раз сказав это, он не утруждал себя больше повторением пройденного «материала». Если он переставал говорить и откидывался на стуле, это означало: «Если ты не умеешь слушать — мне сказать тебе больше нечего». Иногда это после переходило в «Урок окончен».
Но, не смотря ни на что, его общество было куда более приятным, чем возвращение назад в помещения для рабов, где мне непременно доставалось хлыстом по спине.
Его было довольно легко ублажить. Стоило только четко и с достоинством произнести его полное имя, и он, улыбаясь сам себе и любовно поглаживая волосы, раздабривался, окунаясь в далекие воспоминания. В такие моменты от него можно было даже услышать одну из многих удивительных историй об эльфах. Мне очень нравились эти рассказы, большой интерес вызывали их удивительные обычаи, я также пыталась читать о них, надеясь, что когда-либо увижу все своими глазами.