Сон очень важен, сон без чрезмерного обилия сновидений и беспокойного метания. Во время сна многое происходит как в физическом организме, так и в мозгу (ум — это мозг); оба они представляют собой единое движение. Для этой целостной структуры сон абсолютно необходим. Во время сна возникает порядок, происходит регулировка, настройка и более глубокое восприятие; чем спокойнее мозг, тем глубже постижение. Чтобы гармонично функционировать, без какого-либо трения, мозг нуждается в безопасности и порядке. Ночь это обеспечивает, и в течение спокойного сна имеют место движения, состояния, которых мысль никогда не может достичь. Сновидения нарушают покой; они искажают целостное восприятие. Во время сна ум восстанавливает себя, обновляется.
Но вы можете сказать, что сновидения необходимы; что при их отсутствии человеку грозит безумие; что они помогают, раскрывая нечто. Бывают поверхностные сновидения, не имеющие большого значения; бывают сновидения знаменательные, и бывает также сон без сновидений. Сновидения являются выражением в различных формах и символах нашей повседневной жизни. Если в повседневной жизни отношений нет гармонии, нет порядка, то сновидения являются продолжением этого беспорядока. В течение сна мозг пытается создать порядок из этого запутанного противоречия. В постоянной борьбе между порядком и беспорядком мозг снашивается. Но чтобы он вообще мог функционировать, ему необходимы безопасность и порядок, и тут становятся необходимыми верования, идеологии и другие невротические представления. Превращение ночи в день — одна из таких невротических привычек; глупости, которые продолжают происходить в современном мире после наступления темноты, — это бегство от дневной рутины и скуки.
Полное осознание беспорядка в отношениях, как в частных так и в общественных, в личных и в отдаленных, осознание того, что есть, без какого-либо выбора в часы бодрствования из беспорядка создаёт порядок. Тогда мозг не нуждается в том, чтобы искать порядок в течение сна. Сновидения тогда — только поверхностные, без значения. Порядок во всём сознании, а не только на его сознательном уровне, существует тогда, когда разделение между наблюдающим и наблюдаемым полностью прекратилось. То, что есть, оказывается преодоленным, когда наблюдающий, являющийся прошлым, являющийся временем, перестаёт существовать. Активное настоящее, то, что есть, в отличие от наблюдающего, не находится в плену времени.
Только когда ум, мозг и организм в течение сна находятся в этом полном порядке, существует осознание того состояния, которое вне слов, того движения, которое вне времени. Это не какой-то причудливый сон, абстрактный уход от жизни. Это подлинный итог медитации. Иначе говоря, мозг активен, независимо от того, бодрствует он или спит, а постоянный конфликт между порядком и беспорядком изнашивает мозг.
Порядок есть высочайшая форма добродетели, восприимчивости, разумности. Когда существует эта великая красота порядка, гармонии, мозг не является бесконечно действующим; определённые его части должны нести бремя памяти, но это очень малая часть; остальная часть мозга свободна от шума опыта. Эта свобода есть порядок, гармония безмолвия. Эта свобода и шум памяти движутся вместе; разум есть действие этого движения. Медитация — это свобода от известного, но всё же действует она в сфере известного. Не существует «я» как действующего. В состоянии сна или бодрствования эта медитация продолжается.
Тропа постепенно вывела из леса, и от горизонта до горизонта всё небо было полно звёзд. В полях не было ни малейшего движения.
Это дерево — старейшее из всего живого на земле. Оно огромно по своим размерам, по своей высоте и широченному стволу. Это дерево возвышается над всеми другими секвойями, тоже очень старыми; другие деревья были затронуты огнём, но на этом нет никаких его отметин. Оно одиноко выстояло и пережило все кошмары истории, все войны, бушевавшие в мире, все бедствия и человеческую скорбь, огонь и молнии, все ураганы времени и осталось незатронутым, величественным, сохранив достоинство. Тут происходили пожары, но кора деревьев секвойи оказалась способной не поддаваться им и выживать. Шумные туристы сюда пока ещё не добрались, и ты мог оставаться наедине с этим безмолвным гигантом; огромный и вечный, он был устремлён к небесам, когда ты сидел под ним. Сама его древность придавала ему достоинство безмолвия и отчуждённость глубокой старости.
Дерево было так же безмолвно, как твой ум, так же спокойно, как твоё сердце, и оно жило без груза времени. Ты ощущал сострадание, не тронутое временем, и невинность, никогда не знавшую обиды и печали. Ты сидел, а время проходило мимо тебя, проходило, чтобы никогда не возвратиться. Тут пребывало бессмертие, потому что никогда не было смерти. Ничего не существовало кроме этого огромного дерева, облаков и земли. Ты приходил к этому дереву и садился рядом с ним, и каждый день в течение многих дней это было благословением, которое ты осознавал только когда уходил. Ты не мог к нему возвратиться, желая получить ещё больше; большего не существовало, большее было в долине, далеко внизу. Поскольку это не было святыней, созданной человеком, там пребывала непостижимая святость, которая никогда тебя не покинет, ибо она не твоя.
Ранним утром, когда солнце ещё не коснулось верхушек деревьев, тут были олени и медведь; мы глядели друг на друга широко открытыми глазами, с удивлением; земля была нам общей, и страха не было. Скоро появились голубые сойки и рыжие белки; одна белка — совсем ручная и дружелюбно настроенная. В кармане у тебя были орехи, и она брала их прямо с руки; когда белка уже достаточно съела, с веток соскочили две сойки, и их перебранка смолкла. И день начался.
Чувственность в мире удовольствий приобрела очень большое значение.
Склонность (пристрастие),[10 нажми] диктует, и скоро привычка к удовольствию овладевает человеком; и хотя это может причинить вред всему организму, удовольствие доминирует. Удовольствие, доставляемое чувствами, хитрой и тонкой мыслью, словами и образами, созданными умом и руками, — это культура образования, удовольствие от насилия и удовольствие от секса. Человек формируется по модели удовольствия, и всё существование, будь оно религиозным или иным, представляет собой погоню за ним. Дикое преувеличение роли удовольствия является результатом морального и интеллектуального подчинения. Когда ум не является свободным и осознающим, чувственность становится разлагающим фактором, и это то, что происходит в современном мире. Удовольствие, доставляемое деньгами и сексом, преобладает. Когда человек становится существом живущим из вторых рук, тогда его свобода — это выражение его чувственности. Тогда любовь — это удовольствие и желание.
Организованные развлечения, религиозные или коммерческие, ведут к социальной и личной аморальности; вы перестаёте быть ответственным. Целостно реагировать на любой вызов — значит быть ответственным, полностью ответственным.[11 нажми] Но это невозможно, когда самая сущность мышления фрагментарна, а погоня за удовольствиием, во всех его явных и тонких формах, является основным проявлением (движением) существования. Удовольствие — это не радость; радость и удовольствие — совершенно разные вещи; радость приходит незваной, удовольствие — культивируется, воспитывается; радость является, когда нет «я», удовольствие связывает временем; где одно, там нет другого. Удовольствие, страх и насилие идут вместе; они — неразлучные спутники. Учение путём наблюдения является действием, это действие есть видение.
Вечером, когда приближалась темнота, сойки и белки уснули. Вечерняя звезда только что зажглась, а шумы дня и памяти затихли. Эти гигантские секвойи стояли недвижно. Они пребудут вне времени. Умирает лишь человек и печаль от этого.
Ночь была безлунной, и Южный Крест был отчётливо виден над пальмами. Солнце должно было взойти ещё нескоро, и в этой спокойной темноте все звёзды ярко сияли, казались очень близкими. Они излучали всепроникающий голубой свет, а река как будто их порождала. Южный Крест стоял обособленно, около него не было других звёзд. Не чувствовалось ни малейшего ветра, и земля, казалось, остановилась неподвижно, устав от деятельности человека. После сильных ливней следовало ждать чудесного утра, и на горизонте не было ни облачка. Орион уже не был виден, и на небе зажглась утренняя звезда. В роще, в ближнем пруду квакали лягушки; они смолкали на некоторое время, потом просыпались и начинали снова. В воздухе ощущался сильный аромат жасмина, и издалека доносилось пение. В этот час на земле царило полное безмолвие с его нежной красотой. Медитация — движение этого безмолвия.