Угу, сейчас!
Лариса сжала зубы, заставляя покойного жениха покинуть мысли. Сейчас необходимо успокоиться и держать себя в руках. Играть на публику и быть паинькой. Пускай поливают грязью, она умеет нравиться, когда хочет. Быть такой, какой ее желают видеть. Здесь и сейчас, а все остальное – происки недоброжелателей. Она потянулась за бутылкой на тумбочке, но сообразив, что не достанет, поднялась на ноги. Наполнила бокал до краев, отхлебнула чуть-чуть и блаженно прикрыла веки.
Что ж, Роман мертв, и это, собственно, неплохо. Так и надо мерзавцу! Другое дело, что теперь придется выпутываться из безумной истории. Конечно, ей не привыкать оказываться в центре очередного скандала, но обвинение в убийстве – даже для нее перебор. Жаль отца от прелюбопытнейшего известия тюрьме удар не хватил. Еще одним гадом в мире стало бы меньше. Еще плохо, что пришлось закладывать дом, чтобы оплатить услуги адвокатов и пребывание в чужом городе. Хотя и это не страшно. Позже деньги непременно вернутся. Дом она не потеряет. Никогда!
Интересно, правильно ли она выглядела сегодня? Верно ли подбирала слова, когда общалась с милым дурачком Артёмом? Поговорить бы сейчас с той, которая всегда знала ответы на любые вопросы. Но это невозможно. Придется пользоваться собственными мозгами. Если те окончательно не утонут в спиртном.
- Проклятье! – выругалась Лариса.
Можно сколько угодно заговаривать себе зубы, уверяя, что выпивка помогает снимать стресс (кто посмеет сказать, что его нет?), но это смешно.
Повинуясь порыву, оформившемуся в виде невидимых крыльев за спиной, Лариса схватила початую бутылку и босиком прошагала в ванную, где вылила содержимое стройной тары в раковину. Туда же отправилось и недопитое вино из бокала.
Пошатываясь, Лариса распахнула двери балкона и, схватившись обеими руками за перила, вдохнула полной грудью ночной воздух.
Холодает. Но это даже хорошо. Быстрее проветрится захмелевший разум.
- Я не облажаюсь, - прошептала она, едва шевеля губами. – Обещаю, Полина…
Глава 4. Пять минус три
Из дневника кукловода: Все вокруг - притворщики. Они постоянно играют на публику. Друг перед другом. А еще чаще перед собой. Но я вижу их насквозь. Знаю их секреты. Те, которые хочу знать. Я мог (могла) бы многое о каждом из них поведать. Приоткрыть завесу тайн. Многих тайн. Даже таких, за которые могут убить. Я тоже притворщик (ца). Лучший (ая) из них. Разница в том, что я не играю перед собой.
Кристина давно научилась не плакать. Еще ребенком. Слезы в ее доме жестоко карались. Как и многое другое. Поэтому случаи изливания горя потоками соленой воды в ее жизни можно было пересчитать по пальцам. Одной руки. Сегодняшний вечер тоже не собирался становиться исключением. Хотя глаза и наполнились предательской влагой, но не от обиды или боли, а от выплескивающейся через край ярости.
Павлу крупно повезло, что Кристина не застала его дома, вернувшись со встречи с детективом. Мужа не спасла бы вся ее хваленая выдержка, выдрессированная годами упорных тренировок. Сегодня Кристина была так зла, что могла бы, наверное, разорвать его на части. Интрижки интрижками, но наличие внебрачного ребенка не желало укладываться в голове. Да еще от девицы, разрушившей их брак. Да-да, именно разрушившей! Ведь от супружества осталась одна оболочка. Хорошо сыгранный спектакль для окружающих!
Чертыхаясь и призывая на голову мужа проклятия, помноженные на вселенские катаклизмы, Кристина рылась в ящиках стола в домашнем кабинете. Точнее, в одном из кабинетов. Их в просторном жилище специально сделали два, чтобы муж и жена при необходимости могли работать дома, не беспокоя друг друга.
Пропажа – наполовину пустая пачка длинных дамских сигарет отыскалась в глубине последнего ящика. Рядом обнаружилась и зажигалка. Приспособив под пепельницу чайное блюдце, Кристина откинулась на спинку кресла и затянулась, на всякий случай не слишком глубоко. Курить она бросила после университета, но сигаретную пачку всегда держала в столе – на самый крайний случай. Такой, как сегодня.
- Уф… - выдохнула Кристина после второй затяжки. Ее легонько повело, голова потяжелела. Зато и раздражение чуточку расслабило щупальца. Она позволила телу сползти в кресле и закрыла глаза, которые снова заслезились. Но вместо того, чтобы дать волю чувствам, плотнее сжала зубы. Нужно подождать, перетерпеть. Неуемное желание что-нибудь разбить или сломать постепенно отпустит.
...В последний раз по-настоящему Кристина плакала десять лет назад. В аэропорту Адлера. Более того, у нее случилась жуткая истерика. Не зная, что предпринять, Эдик ударил ее по лицу. И, кажется, не раз. Но она ничего не почувствовала. Что такое физическая боль, когда душа разрывается изнутри, режется сотнями ножей. Без жалости. Без предупреждения.