- Почему вы не рассказали об алиби сразу? Позволили подозревать вас столько времени? – наперебой спрашивали журналисты у изображающей смущение Ларисы.
- Нам были необходимы свидетельские показания, - объяснил Эдуард, как всегда, спокойно, излучая уверенность. – Последние недели мы разыскивали человека, способного подтвердить невиновность Ларисы Юрьевны. Потому что без «мистера икс» – по договоренности с прокуратурой, его имя не будет разглашаться – это было бы лишь голословное утверждение моей клиентки, а не алиби.
- Я понимаю, как выгляжу со стороны, - мерзавка Лариса захлопала ресницами. – Иногда я перехожу границы приличий. Но я не убийца. Если кто-то хочет осудить меня, пусть делает это за преступление против нравственности, а не за отнятую человеческую жизнь.
- Лариса Юрьевна, почему ваш «друг» не признался сразу? Он не мог не знать, что вас подозревают в убийстве. Ваши снимки были во всех газетах.
- Он не местный, - опередил Ларису Эдуард. – Приехал в город на днях, увидел новости и решил пойти в полицию. Со своей стороны, я могу лишь поприветствовать это решение. Не каждый мужчина согласиться признаться в супружеской измене. Даже ради торжества справедливости. А теперь прошу нас простить. Моей клиентке необходим отдых. Ей здорово досталось…
Отчаянный вопль Дианы слился с громким ударом пульта об экран и последующего об пол, где несчастное устройство и закончило свой век, рассыпавшись на запчасти.
- Ненавижу! Убью!
Она прыгала по комнате, топая босыми ногами и сбрасывая вниз всё, до чего дотягивались руки. Плакала и кусала губы от злости, всё ещё плохо понимая, как ТАКОЕ могло случиться? И почему?! Почему Эдуард пошёл на риск, зная, что она запросто может разрушить его карьеру?! А, возможно, отнять годы жизни!
- Как думаешь, милый, прокурорша пощадит нежную шкурку бывшего дружка, когда всплывет твоё соучастие?! – громоздкая ваза полетела в зеркало, в котором взбешенной женщине почудилось отражение адвоката.
Понадобилось не меньше получаса и двойная порция водки, чтобы Диана немного успокоилась и смогла думать. И ещё пятнадцать минут, чтобы на ходу сочинить новый план, не менее изящный, нежели предыдущий. Тот, который позволил бы убить сразу двух зайцев.
- Вы ответите за фарс, - пообещала Диана, вытаскивая из тайника полностью заряженный пистолет.
****
- Ненавижу эту девку! – простонал Стас, обхватывая голову ладонями.
- Успокойся, - потребовала Кристина, стараясь, чтобы голос не звучал резко, иначе любовника понесет так, что неделю не остановишь. – Да, мы ошиблись, но это не конец света. Соберись. Ты должен предстать перед шефом непробиваемым, как скала.
- Спасибо, утешила! – огрызнулся Стас, глянув на подругу зверем – взбешенным и поверженным одновременно.
- Не переживай, утешу, - усмехнулась она, обвивая его шею. – Но позже. А сейчас наступи на горло самолюбию и терпи. Шеф выплеснет немало помоев, но у тебя были все основания строить дело против Романовой. Конечно, сейчас его бесполезно в этом убеждать, но рано или поздно он остынет, и всё вернется на круги своя.
- Это не будет иметь смысла, ведь…
Но Кристина не дала мужчине договорить, быстро прильнула к губам. Поцелуй получился страстным, призывным и достаточно долгим. Таким, какой заставит Стаса помнить об «авансе» на протяжении всей непростой беседы с начальством. Помнить и держаться.
- Вечером у меня? – предсказуемо шепнул он, когда Кристина отстранилась и заигрывающе посмотрела ему в глаза.
- Конечно, милый, - ответила, облизнув губы, и Стас, как ребенок поверил в её искренность. – А теперь иди. Шеф не любит ждать.
Глядя, как Стас закрывает за собой дверь – собранный и почти спокойный – Кристина поморщилась. О, нет, у нее напрочь отсутствовало желание проводить ближайший вечер у него дома, принимая на себя отвратительное настроение. Но, кажется, придется ехать. Пока рано отпускать любовничка с поводка. Ещё пригодится.
Единственное, что радовало в сложившейся ситуации – это скандал, который на ближайшие, как минимум, полчаса устроит шеф. Всенепременно унизит и втопчет в грязь. Какое повышение?! Стасу теперь придется долго доказывать состоятельность. Достаточно упасть в глазах начальника хотя бы раз, чтобы потом годами заново преодолевать ступени наверх. А особенно старик не любил, когда его ведомство полоскали в газетах.