А вот если б Диане удался план, на кладбище собралось бы много народу. Проводить в последний путь Эдика пришли бы сотни желающих. Гроб утопал бы в цветах, как и в прошлый раз, когда хоронили погибших в авиакатастрофе одногруппников. Лились бы потоки слёз, звучали б длинные речи…
Кристина вонзила ногти в ладони. Да что это с ней творится? Неужели, последствие шока?
Нужно брать себя в руки. Сейчас же! Разговор предстоит не из приятных. Нет, в стойкости Эдика Кристина не сомневалась. Он выдержит любой натиск. Но разъяренный Стас сделает всё, чтобы превратить беседу в нападение.
Так и вышло.
Повезло ещё, что Стас не успел опередить их с полицейским, хотя, наверняка, гнал на предельно допустимой скорости. В здание больницы вошли одновременно. Вместе поднялись в лифте. Молча. Не глядя друг на друга. Недружным строем предстали перед бледным адвокатом, оставленным на ночь под наблюдением докторов. Слишком бледным. Как смерть. Он мог сколько угодно геройствовать. Но Кристина не сомневалась: страху натерпелся на годы вперед. Когда в чужих руках пляшет пистолет, сердце летит с высоты. Даже если оружие направлено не на тебя…
- Ответьте на несколько вопросов, - начал Котенков, не дав прокурору открыть рот первым.
- Разумеется, - покорно согласился Эдуард, коротко кивнул Кристине и демонстративно проигнорировал Стаса.
Теперь он был готов к любым неожиданностям. Всё кончилось. Почти. Пусть и не так, как планировалось. Но, возможно, в этом и есть плата за главный приз. Защищая подчас отъявленных негодяев, Эдуард знал: ничего в жизни не даётся даром. Потому, отойдя от первого шока, приказал себе смириться с тем, что натворил. Он знал, что сумеет. Не сегодня. И не завтра. Но однажды это всенепременно произойдёт.
- Какие отношения у вас были с Дианой Рогозиной? – приступил к допросу Котенков.
- Отношения? – Эдуард попытался усмехнуться и охнул от боли. Раненное плечо дало о себе знать. – Сегодня я увидел эту женщину впервые. Разумеется, - опередил адвокат следующую реплику полицейского, - я знал, кто она. Ведя дело, я не упускаю деталей. Кстати, господа, - Эдуард использовал множественное число, но обратился, прежде всего, к Стасу. – Вспомните, моя клиентка советовала переключить внимание на бывшую подругу Романа Абрамова. Но вы были столь уверены в виновности Ларисы Юрьевны, что это едва не стоило мне жизни.
- Почему Рогозина пришла к вам? – полицейский прервал обвинительную речь адвоката, заметив, как багровеет прокурор. Ещё бы! Ведь именно он вцепился зубами в Романову, а когда допустил мысль о причастности Рогозиной, птичка упорхнула.
- О! Причину она объяснила в подробностях, когда направляла пистолет в лицо, - процедил адвокат сквозь зубы. – Вещала столь вдохновенно, будто это была её лебединая песня. Сказала, я испортил гениальный план. А раз так, должен заплатить. Кровью. Но не просто умереть, а стать для клиентки билетом в один конец до тюрьмы. Пусть все решат, что между нами произошла любовная ссора.
- Что потом? – подтолкнул Котенков адвоката, когда тот примолк.
Но Эдуард не торопился с ответом. Рассказывать оказалось не так просто, как ему хотелось думать. Особенно о главном. Перед глазами мелькали яркие сцены. Победно улыбающаяся Диана на пороге. Пистолет с глушителем в тонкой руке. Наверное, лицо у него было ещё то! Ведь, открывая дверь, он и представить не мог, что увидит.
- Эдик, - позвала Кристина, заметив капельки пота, выступившие на лбу бывшего сокурсника и легкую красноту на щеках. – Продолжай.
- А что рассказывать? – тот очнулся, словно по команде. - Всё произошло слишком быстро. Ещё секунду назад она выкрикивала обвинения, и вдруг… вдруг палец задрожал на курке. Я не думал. Времени не осталось. Действовал на чистом адреналине.
Эдуард не кривил душой. По глазам понял, что Диана выстрелит. Она жаждала стереть его с лица земли. Без труда догадалась, что с первого дня ее использовал, и хотела расплаты.
Когда-то в другой жизни – в столичном университете – профессор Воскресенский передавал студентам не только профессиональные навыки, но и преподносил так называемые уроки жизни. Один из них касался поведения оскорбленных и униженных женщин. Не тех, которые кидаются сразу, стремясь расцарапать лицо. А других, умеющих выждать, а потом нанести прицельный удар. Мастер говорил, что, когда они достигают пика, бесполезно уговаривать и даже просить прощения, стоя на коленях. Они доводят дело до конца. Профессор пытался объяснить ученикам, что в будущей работе не стоит недооценивать клиенток и свидетельниц, подвергнувшихся унижению со стороны мужчин. Потом они могут сколько угодно прикидываться невинными созданиями, плакать и уверять, что не способны на злодейство. Способны! Ещё как!