Но довольно говорить о моем душевном состоянии и моих маленьких слабостях, я пишу не только для того, чтобы записывать мои чувства, но и с целью дать представление обо всем, происходившем вокруг меня. Итак, вернемся к нашим влюбленным.
Мой хозяин был прямо бесподобен. Он был поразительно терпелив и храбр. Ни разу на его лице я не заметила и тени утомления. Женщина овладела им, не будучи в состоянии вселить в него ту подлинную страстность, которой обладала. Казалось, они с одинаковой настойчивостью стремились к страстному апофеозу.
Ах! Как их песнь все же была хороша! Ах! Как велико было их безумие! Иногда во время борьбы они бледнели, становясь похожими на смерть, но почти тотчас же обретали новые силы, чтобы прийти более изящным образом к победе.
И мне, бедной покинутой кушетке, прислушивающейся к их гимну и витающей в заоблачных высях, мне казалось, что я участвую в полете множества птиц, которые, направляясь ежегодно в теплые края, пролетают поле мира. Я слышала взмахи их бархатных крыльев, трение крыльев одно о другое. Я слышала их влюбленные страстные возгласы, выражавшие страх или подбадривание. Но по мере того, как они приближались к заветной цели, из их уст все чаще раздавалось веселое пение; этап был близок к концу, и там они обрели покой, веселье, счастье.
Каждый этап птиц — это рай, которых много посеяно на земле, на больших дорогах, по которым происходило переселение.
И я их увидала — усталых, утомленных, крылья их, пораненные во время борьбы, покоились…
Потом они полетели снова, и то же воркование раздавалось уже в царстве ветров, они летели, летели, летели, все выше, чтобы пробиться в новый рай, в небеса, откуда уже внизу ничего не видно, и они продолжали лететь туда, к веселью, к любви, к отдыху, и наконец они достигли обетованной земли!
У обоих на лицах горел лихорадочный румянец, а полузакрытые глаза блестели.
Мне казалось, что я буду иметь удовольствие постоянно их слышать и видеть…
К сожалению, все рано или поздно кончается. Страстная Жанна находилась под опекой своего мужа, без сомнения, ревнивого, и должна была заблаговременно вернуться домой.
Уверенная в красоте своего тела, она одевалась с изящным бесстыдством; я удивлялась нежности ее кожи, которая распространяла вокруг себя пьянящий аромат чувственности.
— Довольны ли вы мной? — спросил мой хозяин.
— Вы мне доставили столько счастья, — ответила она, — что я не смогу не явиться еще раз. Но я вас прошу никогда не говорить мне о своей любви. Не пытайтесь меня обмануть насчет ваших чувств, признаюсь вам, я уже много страдала, и мне не хотелось бы опять переживать таких потрясений. И потом, ведь так приятно любить друг друга без участия сердца. Это опьянение, которое заменяет грубое пьянство; после него остается только приятное воспоминание, которое возбуждает желание повторить все снова, не утомляя сердца муками страсти, омрачающими радость любви.
Сказав это суровым голосом, она опорожнила бокал шампанского, а затем, переменив тон, весело воскликнула:
— Нет больше забот!.. Мы так интересно проводим время, что никогда о нем не забудем.!. Мне очень нравится твой способ измены. И мне безразлично, кто у тебя будет завтра, блондинка или брюнетка.
Мой хозяин ответил:
— Завтра будет отдых! Сегодня же, моя дорогая, я не уверен, смогу ли я думать об этом ранее восьми дней. А ты?
— О, я, я… Но это не одно и то же!.. Ты меня проводишь?
— О, без сомнения, если ты находишь это удобным.
— В закрытой коляске со спущенными шторами нас никогда не увидят.
Одевшись, они уехали.
Воцарившаяся в комнате тишина навела меня на размышления. Кто была эта Жанна? Не чрезмерно ли она утомила моего хозяина? Будет ли она настолько благоразумна, чтобы не подорвать его сил? Мне бы очень не хотелось, чтобы посягали на его здоровье. Будучи ужасной эгоисткой, я подумала про себя:
— Мне здесь хорошо, не скучно, меня уважают, я здесь нечто вроде драгоценности, я вижу красивых женщин, я присутствую при интересных битвах; если мой хозяин умрет, кто знает, не попаду ли я в руки паралитика?
Мое опасение, свидетельствовавшее о моей доброй натуре и искренней привязанности к моему хозяину, было вполне обоснованно. Действительно, я больше не сомневалась в тех особенных качествах, которыми обладал этот человек, волосатый, как медведь, и сильный, как бык. Я должна сознаться, что прежде редко чувствовала себя настолько усталой. Действительно, шелковая тесьма моей обивки была местами разорвана и выдернута. Я походила на старую мебель, которой нужна неотложная починка.