Мой хозяин сидел на мне в своем странном костюме, придвинув ноги к огню, и как будто читал газету.
Как стая диких зверей, ворвались в комнату несколько человек.
Муж, бледный от волнения, от ужасного волнения рогоносца, сопровождаемый полицейским комиссаром, испускал какое-то рыканье…
— Ах! Несчастные! Я им покажу!.. Где ты, недостойная женщина?
— Ты скоро кончишь? — хладнокровно спросил мой хозяин, решившись наконец встать. — Где это ты получил воспитание? Мой старый Альберт, ты меня очень удивляешь! Я полагал, что ты воспитаннее…
Тот продолжал кричать:
— Где моя жена?
— Твоя жена? Твоя жена! Но ты с ума сошел! Ее нет здесь, твоей жены! Зачем ей быть здесь?
— Она здесь! Она меня обманывает! Я ее проследил! Ты ее любовник!
И он повернулся к комиссару с налившимися кровью глазами, из которых, однако, катились слезы.
— Найдите ее, господин комиссар! Я ее убью…
— Спокойнее, сударь, спокойнее! Мы будем искать, и, если m-me Люрси здесь, мы ее найдем. Нет ли у вас женщины, сударь?
— Я ее не вижу, — отвечал мой хозяин. — Но я не поручусь, что под мужской одеждой этого слесаря не скрывается женщина.
— Нам не до шуток теперь, сударь. Нас сюда пригласил М. Люрси, один из ваших друзей, чтобы застать у вас на месте преступления неверную жену.
— Люрси с ума сошел, господин комиссар. Это мой друг детства, я его очень хорошо знаю; семи лет от роду он очень важно говорил: «Я женюсь, но буду рогоносцем». Он женился, и ему хочется быть рогоносцем. Ему только этого недостает для полного счастья. Я очень сожалею, что не могу доставить ему такого удовольствия. Я люблю m-me Люрси; она очень изящная женщина; я к ней чувствую большую симпатию; но я вам клянусь, что она не моя любовница.
В общем, мой хозяин не лгал: Валентина действительно не была его любовницей; они еще не имели для этого времени.
Пока они разговаривали, агенты, осматривавшие помещение, подошли к комиссару:
— Здесь нет этой женщины, — сказали они.
— Тьфу, пропасть! — воскликнул мой хозяин.
— Почему вы не открывали нам, сударь? — очень любезно спросил его комиссар.
— Потому что не был предупрежден о вашем визите, я его не предчувствовал; я думал, что это какая-то рожа пришла. Я не знаю, кто из вас звонил, но я полагал, что это брильщик…
— Нас было несколько, — сказал, смеясь, комиссар.
Один агент, присев на корточки, смотрел под кровать; другой ощупывал самую кровать.
— Не хотите ли вы, господин агент, заглянуть в футляр моих часов?
— Но, однако, она вошла сюда! — вопил обманутый муж, взбешенный тем, что еще не уверился в своем несчастье.
— Ты глуп, Люрси, — сказал мой хозяин. — Ты полагал, что тебе наставили рога; теперь ты имеешь доказательство, что этого нет, и вместо того, чтобы быть в восторге, ты продолжаешь ныть. Тебе уже, видно, очень хочется, чтобы это было.
— Я видал, как Валентина вошла в этот дом.
— Здесь около сорока квартир; почему же ты хочешь, чтобы она была у меня? Не представляешь ли ты себе, что я единственный мужчина после тебя, который может нравиться твоей жене? Это мне очень льстит. Господа, я думаю, что ваша миссия окончена. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы согласились удалиться. Я сегодня не дома обедаю; уже половина пятого, а я очень долго одеваюсь… Мне нужно хорошенько принарядиться, я обедаю у одной графини.
— Извините меня, сударь, — сказал комиссар, — если я причинил вам неприятности. Обязанность заставляет должностных лиц повиноваться мужьям в опасности.
— Я понимаю и вполне вам сочувствую, господин комиссар. Что же касается тебя, Люрси, то остерегайся, я тебя ненавижу, я тебя презираю, ты еще услышишь обо мне.
Он проводил их до двери, но вдруг какая-то идея пришла ему вдруг в голову.
Все уже почти спустились по лестнице, когда он позвал:
— Господин комиссар, подымитесь, пожалуйста, еще раз по этой лестнице. Я бы вам хотел рассказать о покушении на кражу, жертвой которой я недавно сделался по милости судебного пристава Сусебрика. На две минуты только.
Комиссар вернулся один.
— Стаканчик портвейну, господин комиссар? И поговорим по-дружески. Вы прекрасный человек, я вас очень уважаю.
Перед ними стояло три стакана портвейна.
— Как вы думаете, ведь мой друг Люрси заслуживает того, чтобы я его сделал рогоносцем?
— О! конечно! — воскликнул любезный комиссар.
— Ну и хорошо, что вы так посоветовали: если Бог, т. е. Валентина, этого захочет, то это будет. Ты хочешь, Валентина? — крикнул он.
— Да, — раздался из-под кресла голос.