– Мама… – Шепчут мои губы.
Мне кажется что я в аду.
С трудом заползаю на диван что накрыт покрывалом. И с ужасом обнаруживаю что под п тонким покрывалом ничего нету. Ни мягкого матраса, ни поролона, лишь голые доски.
Твердые как камень.
– А – а – а!!! Кричу от боли спине но в ответ мне – лишь тишина.
Лишь зловещий белый свет Луны выводит какие-то мрачные тени на стенах… как будто – с того света…
Жуткие силуэты со всех сторон кривились мне, подмигивали, приглашая пойти в небесную даль… за ними… обволакивая потусторонним ледяным холодом.
Меня стало трясти, то ли от холода, то ли от ужаса.
И вдруг я вспомнил – тот голос, с которым я говорил по телефону. Он почему-то смеялся когда я говорил что унитаз у них не работает. Глухим мерзким басом..
Кто это был?
Неужели…
И та собака, что появлялась неизвестно откуда…
Вдруг страшная догадка осеняет меня – а собака ли это???
Отчаянно вспоминаю молитвы которые знал..
Как будто, в подтверждение моих мыслей, под окном раздается вой… протяжный и жуткий…
А затем – какой-то стук… это котел снова задрожал – из него стали.доносится удары, леденящие кровь и душу… как будто кто-то пытался выбраться наружу…
Затыкаю уши и утыкаюсь лицом в доски – будь что будет! Мне уже все равно.
После всего что я видел сегодня…
Даже если я улечу – в преисподнюю, вместе с котлом…
Не знаю, как я дождался утра. Как меня приехали забирать оттуда жена и дети.
Как начальство кричало матюки мне вслед. Потому-что никто не мог разобраться куда я повернул рубильники ночью. И как вернуть их в правильное положение…
Плевать!
Я уволился оттуда – на следующий же день.
Пролежав два месяца в больнице (спину вправляли) и оправившись от сотрясения мозга (в нейрохирургии – полторы недели) я вернулся домой.
К семье.
Где долгими зимними вечерами, рассказывал про адскую котельную… под испуганные возгласы жены и детей.
На меня теперь смотрели с уважением и кормили исправно. Я был аккуратно подстрижен и в свежей рубашке.
Как говорится, жизнь налаживалась снова!
Только знаю.. рано или поздно, – мне нужно будет найти новую котельную.
Но это будет потом.
В новый отопительный сезон.
Осенью.
Эротическая лютая зима
Этой зимой – меня назвали гандоном.
Два раза.
Первый раз – седовласый мужчина, директор крупнейшего завода.
Второй раз – милая девушка получившая воспитание в Париже.
С директором завода, все было просто.
В тот день, снег замел все улицы, лютый ветер гнул деревья. Бы выходной день и его машина – застряла на дороге.
Но не из-за этого, он назвал меня гандоном.
Сначала он постучал ко мне в дверь.
– Чего надо? – Неприветливо ответил я так как лежал на диване. В рабочем кабинете. При закрытой шторе. И мечтал о девице с длинными ногами. чья грудь будет…
– Пожалуйста, Вы не выйдете… машину подтолкнуть… – Продолжал он.
Раздосадованный что он не дает мне насладиться мечтами, я вышел с ним за дверь. Огромный лимузин стоял за ней.
Весом, не менее десять тонн, как мне показалось.
– Ни х..я себе – Пробормотал я и начал сгибаться показывая что я нездоров. Шаркая ногами подошел к лимузину и стал валится на землю, показывая что так устал что идти не в силах.
– Не надо.. не умирайте… – Заволновался директор и стал на руках заносить меня обратно.
Машину ему толкали каике-то случайные прохожие.
А потом – конфуз.
Перед тем как уехать, неугомонный директор заглянул ко мне в окно – проверить или я еще живой.
Как раз в этот момент я дрочил глядя на фото той самой девицы.
Глаза у директора выпучились как будто я только что его поимел вместо девицы. Он понял что я обманул его. И умирать сегодня – явно не собираюсь.
– Гандон – Крикнул он мне через форточку.
И это было – в первый раз.
Во второй раз, это произошло на улице.
Выйдя утром из подъезда я столкнулся с нашей дворничкой. Молодая женщина лет 30-ти.
Говорили что ее папаша был дипломат, она много лет жила во Франции. Воспитывалась, ходила в школу.
Потом папашу вернули на родину, где он и почил вскоре. Наверное от душевного расстройства (я бы и сам повесился…).
Короче, мы столкнулись с ней лицом к лицо и она сказала мне – "Пардон месье".
Я начал что-то бормотать что хочу помочь ей убрать территорию от снега. Ведь она – мадмуазель, Французское воспитание. Изысканный вкус. И все такое…
– Правда? – Улыбнулась она и чуть наклонив голову присела как будто в реверансе.
– Да, правда.. – Ответил я. – Всего лишь за один раз… с презервативом конечно…
– Что? Что, месье? – Забормотала она. Но я уже взял лопату и начал убирать снег.
Напахался как конь
Когда все было убрано – полез к ней целоваться.
Она отшатнулась…
Даже не помогло что я показал ей презерватив что был в кармане. И говорил что только на пол ставки.. то есть не на всю длину…
– Я Вам не давала согласие! – Четко по слогам ответила она.
И диалог был закончен.
Но… не все так просто…
На следующий день улицу снова занесло снегом, еще похлеще чем в прошлый раз.
И я снова, спустился к ней во двор и повторил своей предложение.
Она молчала, повернувшись ко мне задом и усердно загребая снег лопатой.
Мне оставалось только обнять ее за талию, затем слегка приподнять пальто, под ним было еще что-то… потом еще…
Я нервно задергался, даже не зная куда я попал…
Это было совсем не долго.
Даже наоборот – едва я кончил, она облегченно вздохнула и даже улыбнулась.
После этого – протянула мне лопату.
Зима была снежная и я мог снова и снова помогать ей. Разгребая огромные сугробы и отвозя на санках снег – к дороге.
Теперь мы с ней делали это часто.
Только вот проблема – на морозе у меня не очень получалось…
Да и она не редко была замерзшая как льдышка.
Может летом, у меня лучше получится?
Тогда я завел тетрадку что-бы записывать – сколько она мне должна.
К концу зимы, было 12 раз – спереди, 6 раз – в зад. И два раза – в рот.
Она же, теперь совсем не называла меня месье. А просто гандон.
Но меня это не печалило.
Трагедия случилась в середине марта.
Тетрадь куда я все записывал – пропала.
То ли я – потерял.
То ли мадмуазель – просто сп..здила.
Мы стояли у высокого дерева, чьи ветки направленны куда-то ввысь.. в небо.. ожидая ласкового солнышка и тепла.
– Ты помнишь… что было в тетрадке?.. – С надеждой спросил я.
Наверное я выглядел жалкий и растерянный.
– Нет – Рассмеялась она. Только теперь я заметил что на солнце – у нее ямочки на щеках, а глаза – веселые, какие-то детские.
– Шесть раз в жопу – Попытался напомнить я.
– Не помню- Закрутила она головой. И стала закрывать свою подсобное помещение, где хранилась лопата.
Наверное – до следующей зимы.
Делать нечего
Сам виноват.
Я грустно вздохнул и повернулся спиной, собираясь уйти.
– Прощайте, месье! – Вдруг крикнула она вслед.
Я удивился.
Она снова стала француженкой.
Я уходил, чувствуя как от разочарования наворачиваются самые мрачные мысли.
Я вдруг подумал – а ведь в следующем году, зима будет опять.
И одной ей не справится.
Настроение сразу улучшилось.
– Досвидание, мадам – Повернулся к ней.
И подумал – наверное, я услышу от нее "гандон" – еще не раз…
Я заберу его на небо
Светло зеленые глаза.