Там, в галерее, под пристальным взглядом подружек, одна из выставленных работ должна была быть картиной Питера. И Мисти сказала:
— Да. Покажи мне настоящее искусство.
И Питер отхлебнул пива и вручил ей кружку. Он сказал:
— Помни. Ты обещала.
Он схватился двумя руками за обтрепанный подол своего свитера и поднял его вверх. Так раздвигается занавес. Сбрасываются покровы. Показался тощий живот с тонкой дорожкой волос, тянущейся посередине. Потом — пупок. Затем — два розовых соска в обрамлении жидких волосков.
Свитер остановился, закрыв лицо Питера, и один из сосков приподнялся, вытянулся длинной каплей: покрытый струпьями, красный, прилипший к изнанке старого свитера.
— Смотри, — сказал из-под свитера голос Питера, — брошь приколота прямо к соску.
Кто-то вскрикнул, и Мисти резко обернулась к подружкам. Пластмассовая кружка выпала у нее из рук и грохнулась на пол, взорвавшись пивом.
Питер опустил свитер и сказал:
— Ты обещала.
Это была она, Мисти. Ржавая булавка протыкала сосок насквозь и выходила с другой стороны. Кожа вокруг прокола измазана кровью. Волоски на груди склеились от засохшей крови. Это была Мисти. Это она закричала.
— Я каждый день делаю новую дырку, — сказал Питер и наклонился, чтобы поднять кружку.
Он сказал:
— Чтобы каждый день чувствовать новую боль.
Теперь она видела: свитер вокруг брошки затвердел коркой темной засохшей крови. И все-таки это была художка. Мисти видела кое-что и пострашнее. Хотя, может, и нет.
— Ты, — сказала Мисти. — Ты псих ненормальный.
Без всякой причины, наверное, от потрясения, она рассмеялась и сказала:
— Нет, правда. Ты мерзкий.
Ее ступни в босоножках, липкие и облитые пивом.
Кто знает, почему нам нравится то, что нравится?
И Питер сказал:
— Ты когда-нибудь слышала о художнице Море Кинкейд?
Он крутанул брошку, приколотую к груди, чтобы она заискрилась под белым светом галерейных ламп. Чтобы она кровоточила.
— Или о школе живописи Уэйтенси? — сказал он.
Почему мы делаем то, что делаем?
Мисти опять оглянулась на своих подружек. Они смотрели на нее во все глаза, готовые прийти на помощь.
И она посмотрела на Питера и сказала:
— Меня зовут Мисти, — и протянула руку.
И очень медленно, по-прежнему глядя ей прямо в глаза, Питер поднес руку к броши и расстегнул застежку. Он поморщился, все его лицевые мышцы напряглись на секунду. Глаза зажмурились, накрепко сшитые ниточками морщин, и он вынул булавку из свитера. Из своей груди.
Из твоей груди. Испачканной твоей кровью.
Он защелкнул застежку и вложил брошь в ладонь Мисти.
Он сказал:
— Ну так что, выйдешь за меня замуж?
Его слова прозвучали как вызов, как повод для драки, как перчатка, брошенная к ее ногам. Подначка. Дуэль. Он пожирал Мисти глазами, ее волосы, ее грудь, ее ноги и руки, он смотрел так, словно Мисти Клейнман была для него всей оставшейся жизнью.
Мой милый Питер, ты что-нибудь чувствуешь?
И эта дурочка из трейлерного парка, она взяла брошь.
3 июля
Энджел просит сжать руку в кулак. Он говорит:
— Выпрямите указательный палец, как будто будете ковыряться в носу.
Он берет руку Мисти, ее выпрямленный указательный палец, и держит так, чтобы кончик вытянутого пальца прикоснулся к черной краске на стене. Он ведет ее пальцем по буквам, написанным черной аэрозольной краской, по обрывкам фраз и каракулям, по потекам и пятнам. Он говорит:
— Чувствуете что-нибудь?
Просто для сведения: эти двое — мужчина и женщина, стоящие близко друг к другу в маленькой темной комнате. Они залезли сюда ползком через дыру в стене, а домовладелица ждет снаружи. Просто тебе на будущее: на Энджеле — коричневые обтягивающие кожаные штаны, которые пахнут, как крем для обуви. Как кожаные сиденья в автомобиле. Как твой бумажник, пропитавшийся потом в заднем кармане после долгой поездки на летней жаре. Этот запах. Мисти всегда притворялась, что он ее бесит, и именно так пахнут кожаные штаны Энджела Делапорта, прижатые к ней.
Время от времени домовладелица, ожидающая снаружи, пинает стену и кричит:
— Эй! Чем вы там занимаетесь?
Погода сегодня теплая и солнечная, с редкими облачками, разбросанными по небу, и некая домовладелица позвонила из Плезант-Бич, чтобы сообщить, что она отыскала свой пропавший столовый уголок, и пусть кто-нибудь к ней приедет на это взглянуть, лучше бы прямо сейчас. Мисти позвонила Энджелу Делапорту, и он встретил ее на паромном причале, чтобы ехать вместе. Он захватил с собой фотоаппарат и сумку, набитую пленкой и съемными объективами.