На время сессии я предложила Ларисе переехать ко мне, чтобы одной не сидеть в общаге. И мы с ней начали дружно захламлять гостиную конспектами и шпаргалками. И вот теперь обнаружив на краешке собственной кровати подругу в розовой пижаме со слониками, я даже рассмеялась.
— Привет, — шепнула мне Лариса, улыбаясь. Я уснула прямо в платье, в котором была накануне и с трудом выпуталась из складок. Мой вечер закончится громкими караоке в обнимку со Стасом, и говорить оказалось не так-то просто! — Как прошло?
— Весело.
— Как Алекс? — блеснула она глазами.
— Весь вечер обнимался с красоткой Оксаной.
— Это весело?
— А что, плакать? Пусть делает что хочет. Зато меня учили играть в бильярд и решили, что этот вид спорта не для меня, — продолжала я хрипеть. — А, черт, мне же на тренировку!
Это был тот самый случай, когда пришлось быстро влить в себя чашку кофе и мчаться на всей скорости на другой конец города. Причем я чувствовала, что уже на разминке пожалею что позавтракала, так как кофе противно булькал в животе при каждом движении.
Тренер усадила меня на стул, взяла в руки расческу и заявила:
— Если ты не в состоянии прийти в себя после вчерашних гулянок, то хоть сделай вид, что пыталась! — И гелем начала зализывать назад мои полурасчесанные волосы. Никогда не понимала, как ей удается так больно дергать за них! Тренер улыбнулась и закрутила на моей макушке крендель. — Как Алекс?
— Не знаю, — прохрипела я. — Я его вчера почти и не видела. Ай! — тренер в последний раз дернула мои волосы и отправила на разминку.
— Буду через двадцать минут, — сказала она и, зачем-то взяв пальто, ушла.
Но спустя двадцать минут она не появилась. А мне предстояло сменить предмет, и я подошла к подоконнику, на котором оставила булавы. На крыльце стояли две фигуры: тренер и высокий мужчина, явно не ее муж. Я боялась взглянуть в глаза правде и узнать его. Они разговаривали, просто разговаривали. Вот только тренер стояла по стойке смирно, скрестив руки на груди. А он — наоборот — в расслабленной позе. Его каштановые волосы трепал ветер. А затем он почувствовал мой взгляд и поднял голову. Тренер тоже обернулась. Я быстро отошла от окна и начала упражнение. Злость накатывала волнами. Ну ведь свинство же! Она спросила у меня про Алекса и прямо при мне пошла докладывать обо всем Сергею! Как же я все это ненавижу!
— А знаешь что? — спросила она вдруг. — Это совершенно не твое дело.
— А ты знаешь, что это просто отвратительно?! Будто мало из-за тебя у меня было проблем! — Ее губы дрогнули и сложились в горькую усмешку.
— А ты знаешь, что может быть это единственный способ его увидеть?! — это напомнило мне пушечный выстрел! Просто бомба!
— И вот после этого признания ты мне говоришь что делать и чего не делать? — тихо спросила я.
— Что Алекс? — засмеялась тренер сквозь слезы. — Мальчишка. Он вырастет, поумнеет, найдет себе девочку познатнее и пошлет тебя, Карина, слышишь? — она упала на стул и уронила голову на руки, захлебываясь слезами. Я испытывала по отношению к ней противоречивые чувства. Из любви к Сергею она готова была меня продать со всеми потрохами. Но она меня любила, а я любила ее. И я присела перед ней на колени и обняла ее за плечи. В этот момент я поняла о чем она горюет — Сергей ее сломал. И не так, как Алекс меня. Он не только разбил ее сердце и уничтожил брак, он сломал ее гордость и способность к сопротивлению. Он разрушил все. Он сломал ей жизнь. — Однажды он просто придет к тебе и скажет, что женится на девушке из высшего общества. Или хуже, ты возьмешь утреннюю газету и… — она задохнулась. — Твоя жизнь будет разрушена. — Просипела она. — А ты останешься грязью под его ногами.
— Не надо так, Женя, — сказала я, впервые осознавая, насколько подходит ей это имя. Только вот тренер еще громче заплакала и прижала меня к себе.
— Когда-то я дала себе зарок не плакать, не жаловаться, но знала бы ты как это больно. Я думала, что если буду красивой, самой идеальной, то он вернется. А на самом деле некоторые вещи невозможно исправить. Есть то, что не лечится, — она протерла нос. — Не повторяй моих ошибок. Не связывайся с Алексом, — она погладила меня по щеке и вдруг улыбнулась. — Может быть если бы у меня была дочь, ну скажем, такая же чудесная, как ты, все было бы иначе.
— Ты мне как крестная, тренер.
— Мне послышалось, или ты назвала меня по имени?
— Женя.
— Женя, — повторила она.