Мой испанский неуверенный, он же свободно говорит по-английски, хотя и с австралийским акцентом и чилийской интонацией. Мы договорились, что я должна практиковаться, поэтому обычно мы пытаемся говорить на испанском, но вскоре начинаем смешивать языки в пределах одного предложения, в результате чего получается спэнглиш. Если мы злимся, он очень громко говорит со мной на испанском, чтобы я лучше понимала, а я кричу ему на гангстерском английском, чтобы напугать его.
Мануэль не говорит о себе. О том немногом, что я знаю, я догадалась или услышала от тёти Бланки. В его жизни есть что-то странное. Прошлое Мануэля, должно быть, куда более мутное, нежели моё, потому что много ночей я слышала, как он стонал во сне: «Заберите меня отсюда!», «Заберите меня отсюда!». Сквозь эти тонкие стены всё слышно. Мой первый порыв был пойти и разбудить его, но я не отваживаюсь войти в комнату Мануэля: отсутствие дверей обязывает меня быть осторожной. Его кошмары как будто наполняли дом демонами. Даже Факин ощущал некую тревогу и дрожал, прижимаясь ко мне в кровати.
Для меня нет более лёгкой работы, чем работа с Мануэлем Ариасом. Она заключается в расшифровке записей его интервью и переписывании начисто заметок для книги. Мануэль такой аккуратный, что если я перекладываю незначительную бумажечку на его столе, он бледнеет. «Тебе оказана большая честь, Майя, ведь ты первый и единственный человек, которому я позволил переступить порог своего кабинета. Надеюсь, что не пожалею об этом», — отважился он сказать мне, когда я сняла прошлогодний календарь. Я вытащила его из мусора практически нетронутым, за исключением нескольких пятен от спагетти, и прикрепила на экран компьютера с помощью жевательной резинки. После этого он не разговаривал со мной двадцать шесть часов.
Его книга о магии Чилоэ захватывает меня настолько, что я не могу уснуть. (Это разговорная форма, меня любая глупость лишает сна.) Я не суеверна, как моя Нини, но признаю, что мир таинственен, и в нём всё возможно. У Мануэля в книге есть целая глава о Майории, или Прямой провинции, как называли правительство колдунов, кто сами немало боялись здешних лар или духов земли. На нашем острове ходят слухи, что семья Миранда — это семья колдунов, и люди скрещивают пальцы либо крестятся, когда проходят мимо дома Ригоберто Миранды, родственника Эдувигис Корралес, рыбака по профессии. Его фамилия так же подозрительна, как и его удача: рыба старается попасть в его сети, (несмотря на то, что море чёрное), а его единственная корова за три года дважды отелилась двойней. Говорят, что для ночных полётов у Ригоберто Миранды есть пончо — душегрейка, сделанная из кожи груди трупа, но её никто не видел. Желательно отрезать грудь умершим острым ножом или заточенным камнем, чтобы их не постигла недостойная участь в будущем стать простым жилетом.
Колдуны летают, могут делать много зла, умышленно убивают и превращаются в животных, что у меня никак не вяжется с Ригоберто Мирандой, застенчивым человеком, который обычно приносит крабов Мануэлю. Но моё мнение здесь не учитывается, я простая невежественная американка. Эдувигис предупредила меня, что когда приходит Ригоберто Миранда, я должна скрестить пальцы, прежде чем впустить его в дом, на случай, если он затеял какое-нибудь колдовство. Тот, кто не испытал действие колдовства из первых рук, как правило, не верит в него, но как только случаются странные вещи, человек незамедлительно прибегает к мачи, туземке-знахарке. Предположим, что некая семья местных жителей заболевает и начинает слишком сильно кашлять; тогда мачи срочно ищет василиска, зловредную рептилию, похожую на игуану или крупную змею, появившуюся на свет из яйца старого петуха, зарытого где-то под домом и по ночам сосущего жизненные силы из спящих людей.
Самые изысканные истории и анекдоты дошли до нас ещё от прошлого поколения и из наиболее удалённых мест архипелага, где веками хранятся одни и те же верования вкупе с традициями и обычаями. Мануэль располагает информацией не только о предках, но и о журналистах, профессорах, торговцах книгами, продавцах иных товаров, посмеивающихся над колдунами и различного рода волшебством, но вот что-что, а даже и сумасшедшие, и те не рискуют ходить на кладбище по ночам. Бланка Шнейк говорит, мол, ещё будучи молодым, её отец знал о входе в мифическую пещеру, в которой собираются колдуны. Та находится в мирной деревушке Кикави, по которой, к несчастью, в 1960 году прошлось землетрясение и смешало её с морем, после чего уже никто так и не смог заново найти туда вход.