Моя бабушка молилась Богу, чтобы защитить своего мужа, с той же страстью, с которой она переживала политические и социальные потери, сначала обращаясь с просьбами, молитвами и обещаниями, а затем переходила к проклятиям и угрозам стать атеисткой. «Какая польза от борьбы со смертью, Нидия, когда та рано или поздно всегда победит?» — поддразнивал её мой Попо. Поскольку традиционная наука не могла помочь её мужу, бабушка прибегла к альтернативным методам лечения, таким как травы, кристаллы, иглоукалывание, шаманизм, аурические массажи, и даже к маленькой девочке из Тихуаны со стигматами, способной, как говорили, творить чудеса. Её муж мирился с этими странностями, будучи в хорошем настроении, как он и делал с тех пор, как познакомился с Нини. Сначала мой папа и Сьюзен пытались защитить стариков от многих шарлатанов, которые каким-то образом почувствовали возможность влиять на мою Нини, но, в конце концов, согласились, что подобные отчаянные меры отчасти занимали бабушкино время.
В последние недели я не ходила в школу. Я переехала в большой волшебный дом с намерением помочь моей Нини, но оказалась более подавленной, нежели сам пациент, отчего ей пришлось заботиться о нас обоих.
Сьюзен первая осмелилась упомянуть о хосписе. «Это для умирающих людей, а Пол не умрёт!» — воскликнула моя Нини, но постепенно ей всё же пришлось сдаться. К нам пришла Кэролайн, девушка-волонтёр с вежливыми манерами и большим опытом, объяснила нам, что может случиться и как их организация может помочь нам без каких-либо затрат, начиная с поддержания у пациента уютной атмосферы и заканчивая предоставлением нам духовного или психологического утешения вплоть до борьбы с врачебной бюрократией и похорон.
Мой Попо настоял на том, чтобы умереть дома. Все последующие этапы происходили в том порядке и в те сроки, что и предсказала Кэролайн, однако они застали меня врасплох; как и Нини, я ожидала божественного вмешательства, которое бы изменило ход нашей беды. Смерть случается с кем-то другим, а не с теми, кого мы любим, и тем более с моим Попо, который был центром моей жизни, силой гравитации, которая крепко удерживала мир; без него я бы не справилась, меня сбил бы с пути малейший ветерок. «Ты поклялся мне, что никогда не умрёшь, Попо!». «Нет, Майя, я говорил тебе, что всегда буду с тобой, и я намерен выполнить своё обещание».
Работавшие в хосписе добровольцы установили больничную койку перед широким окном в гостиной, поэтому ночью мой дедушка мог представлять себе звёзды и луну, бросающую свой свет на него сверху вниз, поскольку он не мог их видеть сквозь ветви сосен. Ему вставили в грудь катетер для введения лекарств — так отпадала необходимость каждый раз делать укол, и научили нас, как двигать Попо, мыть и менять простыни, не поднимая его с постели. Кэролайн часто навещала его, общалась с доктором, медсестрой и ходила в аптеку; не раз она брала на себя покупку продуктов в универмаге, особенно когда ни у кого в семье не оставалось на это сил.
Майк О’Келли тоже посещал нас. Он приезжал в своём инвалидном кресле-коляске с электроприводом, которым управлял, точно гоночным автомобилем, часто в сопровождении пары выкупленных членов его банды, им он приказывал вынести мусор, очистить пылесос, подмести внутренний дворик и выполнить другие домашние дела, пока сам Майк пил чай с моей Нини на кухне. Эти двое были в ссоре в течение нескольких месяцев после стычки на демонстрации по поводу абортов, которые О’Келли, исполнительный католик, резко отвергал, однако болезнь моего дедушки всё же их примирила. Хотя иногда они оба находятся в противоположных идеологических крайностях, но не могут долго сердиться, потому что слишком сильно любят друг друга и имеют много общего.
Если бы мой Попо не спал, Белоснежка поболтал бы с ним некоторое время. Настоящая дружба между ними так и не сложилась; и я думаю, что мужчины даже немного завидовали друг другу. Однажды я услышала, как О’Келли говорил о Боге с моим Попо, и я почувствовала себя обязанной предостеречь его, что он зря тратит время, ведь мой дедушка был агностиком. «Ты уверена, девочка? Пол провёл свою жизнь, наблюдая за небом через телескоп. Как он мог мельком не увидеть Бога?» — спросил он в ответ, хотя и не пытался спасти душу моего деда против его же воли. Когда доктор прописал морфий, и Кэролайн сообщила, что у нас будет всё необходимое, поскольку пациент имеет право умереть без боли и с достоинством, О’Келли так и не сказал нам об эвтаназии.