На следующий день меня реально стали собирать в путь дорогу. Дело было шумным увлекательным и столь же бессмысленным, как носить воду решетом. Я и раньше догадывалась, что члены моей семьи никогда не были в таком месте как большой город и их представления о том, как там жизнь устроена это не более чем наивные детские фантазии. Положение мог бы спасти старый Герон, но увы его-то как раз с нами сейчас и не было и защитить меня он не мог. А защищать надо было.
Когда я увидела весь тот, хлам в узлах, который мне предстояло тащить на себе, то в буквальном смысле схватилась за голову в полном ужасе. Не спорю шмотки были новыми и даже ни разу не одёванными, но это были всё те же балахоны серой и коричневой расцветки, больше всего напоминающие мешок, сшитый вручную. А город пусть и не сама столица, но имеющий репутацию «города знаний» я так поняла это типа нашего Санкт-Петербурга, в котором живут аристократы и представители разных народов этого мира имеющих представление о таких вещах как стиль и мода, диктует свои законы.
Я представила себя в обстановке фильма «Анжелика» Франция семнадцатый век — духи, шёлк, рюши, туфли на высоком каблуке и посреди этого я — бомжик с трёх вокзалов. С немытой и нечёсаной головой, в самодельных деревянных башмаках в балахоне из серой мешковины с неподъёмным от хлама на все случаи жизни узлом в руках. В глазах у меня потемнело, ноги подкосились, я натурально упала в обморок, ненадолго. Очнулась от криков сестры, уже даже не удивляюсь, поняла, что не появлюсь так в городе даже под страхом смертной казни и плевать на всё и всех.
Боже, современный житель и представить себе не может на сколько некоторые вещи въелись нам в подкорку — мыться, чистить зубы, одеваться по моде, в чистое или даже новое, а у женщин ещё заморочки с волосами и макияжем. Нам кажется, что от этого всего можно легко отказаться на пару дней или даже недель, например, на той же даче или в деревне и ничего с нами не случится. Но уверяю вас — эта иллюзия длится ровно до того момента пока у нас есть возможность в любой момент вновь вернуться к нашему привычному, цивилизованному внешнему виду. Ибо если верить книгам по психиатрии мода — это явление, создаваемое массовым культурным сознанием проявляющаяся в определённый период времени и имеющая уникальные формы и черты с целью выделиться как личность на фоне других и одновременно объединить людей в социальные группы. Да я читала об этом в своё время, лет в шестнадцать решая для себя вопрос присоединяться мне к Готам или податься к Эмо в итоги пару лет тусовалась на Арбате. Да, вот такая я дотошная всегда была. Короче говоря, мода это вам не хухры-мухры, она у нас в подкорке.
Так что очнувшись и попив водички, я, наплевав на всю конспирацию начала отстаивать своё право получить своё приданное деньгами, а не шмотками.
Народ меня упорно не понимал. Мы бодались пол дня и весь вечер, никакие мои аргументы эти люди не принимали, а смотрели так как смотрят на говорящий кабачок. В какой-то момент мне показалось, что я говорю на русском и меня просто не понимают. Сначала я была спокойна и старалась воззвать к голосу разума не помогло. Ссылалась на рассказы Герона о нравах в «Большом мире» не поверили, плакала и истерила их не проняло. Под конец взбесилась и уже орала благим матом, мозгами понимая, что мне конец. Всю степень глубины моего отчаянья эти люди упорно отказывались понимать. На все мои слова они повторяли:
— Зачем тебе там деньги, ведь сказано же было, что корона возьмёт расходы за проживание и питание, а что тебе ещё надо.
И упирали руки в бока и пучили глаза.
— И что скажи на милость тебя не устраивает в одежде в который ты ходишь с рожденья, какая такая мода, и почему она нам родня, где ты и где эта мода. Твоё дело маленькое — учись хорошо и молчи, делай что тебе велят и всё.
Нет, я и раньше догадывалась что все мои здешние родичи — это глухая деревня, но что бы всё было на столько запущено и не предполагала до этого дня. Чуть было драться не полезла, разумеется с теми тремя стервами, это они громче всех вопили о том, что мне денег давать нельзя, а аргументировали тем, что я их просто потеряю, на голову ведь слабая, а то что маг, так это так недоразумение. Завидовали гадины, догадалась я, вот и саботируют. Не выдержала и вцепилась в волосы одной, самой визгливой, разумеется. Ну сколько можно, у меня нервы не железные, ещё чуть-чуть и смирительная рубашка будет нужна. Визг, писк, я аж шипеть начала, но нанести существенный ущерб мне не дали. Нас разняли, и сестра потащила меня на улицу охладиться.
А там я просто расплакалась, когда Лиина меня обняла, она была тёплой и мягкой от неё пахло чем-то вкусным, а на улице уже стемнело, небо и звезды были высоко, а мне было себя жалко. Меня погладили по волосам и начали увещевать как маленького ребёнка, который просто хочет новую игрушку в магазине и не понимает, что это ему не нужно. Боже, мне стало ещё хуже от осознания какая в сущности разница между нами, но я взяла себя в руки и приступила к объяснениям заново, с тупым упрямством надеясь на чудо:
— Лиина послушай меня мне Герон ведь много рассказывал, как там в городе люди живут.
Она кивнула, мол продолжай.
— Да и наша родственница к которой ты хотела, чтобы я поехала помнишь, тоже не желала видеть у себя дурочку деревенскую.
— Ну ты ведь не дурочка, вон даже грамоту освоила.
— Да освоила и поэтому говорю тебе — мне мало не быть деревенской дурой, но я выглядеть такой не должна понимаешь? Ну, вспомни сестрёнка как выглядели заезжие торгаши на ярмарке. Я понимаю денег мало, но, если можно мне не совать простынки и скатерти, а просто дать денег, хотя бы на первое время, а этим добром вы тут сами распорядитесь, я те узлы неподъёмные до города не дотащу просто.
Она посмотрела на меня долго так внимательно и молча пошла в дом, а я осталась на улице. Было темно, кусты зловеще качают ветками и шелестят, неуютно, однако на улице-то по вечерам, но возвращаться в дом мне не хотелось. Мне туда вообще не хотелось. Как говориться ноги не идут. Но надо, выбора у меня нет. Так что глубокий вдох-выдох, вдох-выдох и обратно на баррикады.
А там между прочим произошли перемены. Уже никто не мечется, а так просто двигаются, сестры не видно и её Стана тоже. Влилась во всеобщее движение и то же стала задумчиво ходить возле кучи всякого барахла который мне всучить пытались. При этом чётко понимая, что, если отпихаться не получится придётся избавлять от этого по дороге, может продам кому. Может быть. Ага, кому только это может понадобиться? Разве что в такой же деревне толкнуть удастся. А если нет, придётся выкидывать, но с этим скарбом за спиной я в приличный город не сунусь. Вот за такими размышлениями меня и застали слова сестры:
— Иллия подойди сюда.
Она стояла в проходе ведущую во вторую полноценную комнату в доме. Все замерли. Я вошла в комнату вслед за ней. Дверь закрыли, ну прям конспираторы. Лица серьёзные как у прокуроров. Начал Стан:
— Так Иллия.
И замолчал, всё же формулировать сложные предложения тоже надо уметь, для этого практика нужна. Я так поняла, что он тужится объяснить мне про деньги и заранее расстроилась, так что помогать не спешила, пусть сам объяснения ищет. Но на помощь мужу пришла моя энергичная сестра. Она закатила глаза и не заморачиваясь больше ничем, выдернула из-за его спины какой-то предмет, и сунула его мне в руки.
— Вот тебе деньги на дорогу и прочее. Мы тут подумали, что это тебе всё же действительно нужно, но одежду ты всё же с собой возьмёшь. Нечего лишнее тратить.
Я закивала головой счастливая как не знаю кто. Слава богу, хоть у кого-то в этом доме есть мозги и совесть, думала я про себя тиская в руках тощий, кожаный, приятно звякающий монетками мешочек. Хоть что-то, теперь есть надежда, что может всё обойдётся малой коровью, условно говоря.
В дальнейшие сборы я уже особо не вникала. За дело взялась сестричка, а её, как и бульдозер пытаться остановить себе дороже. Так что я молча сидела и наблюдала дальнейший цирк, периодически вздыхая, когда в кучу летело очередной балахон, и улыбалась, когда оттуда что-то вынимали. Мне казалось, что народ вокруг получает от этого какое-то не понятное для меня удовольствие и поэтому перетасовка вещей будет бесконечной.