Не будем касаться других открытий Мариэтты Шагинян в истории литературы и общей образованности. Закончим наш обзор историей искусства.
По дороге в Эстонию писательница успела отметить новости ленинградской архитектуры. Инженерный замок (дворец императора Павла) долгое время был закрыт со стороны главного фасада. "Но оказывается,-пишет Мариэтта Шагинян,этой крепостной замкнутости новее не было в проекте Росси; наоборот, Росси проектировал открытую аллею к Инженерному замку. Сейчас, восстанавливая с некоторыми коррективами замысел Росси, ленинградские архитекторы сняли стену, прорезали ход к Инженерному замку и открыли садик для народа".
Мариэтта Шагинян и сопровождающие её лица подъезжают на машине к историческому зданию. "Мы въезжаем со стороны площади в это новое, открытое пространство, видим ещё молодую, широкую аллею, помолодевший облик мрачного замка, сейчас реставрируемого,- свет сюда сошёл, новый оттенок истории, резко противоположный старому. И всё это изменение не нарушает, а выполняет замысел гениального Росси, далеко обогнавшего свою эпоху",
Сказано хорошо. Правда, все эти рассуждения держатся на том, что Мариэтта Шагинян никогда не видела старинных изображений Михайловского инженерного замка. Он стоял как бы на острове, открытый со всех сторон. Дать ему столько света в настоящее время не представляется возможным. Однако "крепостная замкнутость" в нём была. Дворец, построенный для удовлетворения рыцарских претензий Павла. имел вид крепости с внутреннем двором, подобием готического шпиля и подъёмными мостами через рвы, наполненные водой.
Конечно, Росси в этом не виноват. Но, позвольте, неужели Мариэтта Шагиняя думает, что Михайловский (инженерный) замок есть создание гениального Росси, далеко обогнавшего свою эпоху? До сих пор было принято думать, что его строил Бренна, опираясь на проект Баженова.
После превращения гоголевского бурсака в средневекового схоласта можно всему поверить. В книге о Тарасе Шевченко писательница уже однажды назвала храм Христа Спасителя в Москве (теперь не существующий) "казёнщиной Витберга", хотя известно, что он построен Тоном и является образцом фальшивого стиля, созданного этим архитектором. К тому же и слово "казёнщина" странно звучит в применении к мечтателю Витбергу, которого так ценил его младший друг - Герцен. Напомним читателю "Былое и думы".
Быть может, Мариэтта Шагинян хотела сказать, что крепостной замкнутости не было в аллее, намеченной Росси, когда он рядом с Михайловским замком построил Михайловский дворец? Но в аллеях крепостной замкнутости не бывает, так что в этом отношении гений Росси не мог обогнать свою эпоху. Кажется, писательница считает крепостной замкнутостью каменный забор, построенный в конце XIX века с чисто хозяйственной целью. В общем, её рассказ основан на странном смешении различных сведений, полученных во время беседы в машине.
Дело вовсе не в том, что Мариэтта Шагинян плохо разбирается в дворцах и храмах. Здесь нет ещё беды. Настоящая беда заключается в том, что писательница готова рассуждать на любую тему, совершенно не зная её. При всём уважении к Мариэтте Шагинян как не сказать об этом? Мы не виноваты; это сама писательница не дорожит своим литературным именем.
Ошибки и недостатки её "Дневника" далеко не исчерпаны нашей статьёй. Смешные это ошибки, очень забавные. Но, в сущности, смеяться нечего. Всё это скорее печально. Почему хорошие человеческие качества получили ложное развитие: энергия превратилась в скоропалительность, живой интерес к действительности - в пустую риторику, разносторонность - в литературное щегольство? Нет, не смешно, когда почтенный автор смело вторгается в любую область, будь то ботаника или архитектура, и так привыкает к этой легкости, что начинает забывать таблицу умножения.
Надеемся, что молодые публицисты будут следовать другим примерам,- так нельзя писать. Когда автор берётся за перо, он уже не принадлежит себе. Им владеют
И жажда знаний и труда
И страх порока и стыда.
Писать обо всём, опираясь на действительное знание дела, не заменяя конкретный разбор громкими фразами,- таковы требования, которые предъявляет к работникам печати советский народ. Недавно эти требования снова прозвучали со всей серьёзностью с трибуны совещания редакторов областных, краевых и республиканских газет.
В качестве отрицательного примера было бы проще и спокойнее выбрать автора, обладающего, так сказать, меньшим военным потенциалом. Но такая игра, с нашей точки зрения, неприлична. Часто приходится слышать, что критика отстаёт, что она критикует писателей по рангам, то есть обрушивается на слабых и щадит сильных. К счастью, Мариэтта Шагинян не принадлежит к категории слабых, она может постоять за себя. Не всякому автору по силам выпустить книгу, которая так откровенно рекламирует его труды и дни, включая сюда и домашние происшествия, так добросовестно заносит в анналы истории любую мысль или, скорее, пленной мысли раздраженье, являющееся на минуту в голове автора, так смело объединяет все сомнительные места, вычеркнутые в различных редакциях из других его произведений. Перебирая все известные нам случаи, мы не находим в истории литературы ничего похожего на "Дневник писателя".
Читатель вправе спросить, является ли эта книга литературным произведением, написанным в форме дневника, или перед нами просто черновая тетрадь, не предназначенная для чтения? Ответить на этот вопрос довольно трудно. С одной стороны, Мариэтта Шагинян даёт практические советы (например, об употреблении цветных карандашей или кисточки для клея) и вообще заботится о читателе. Дневник "работает на публику", как говорят актёры; для себя так не пишут. С другой стороны, в этом произведении столько ошибок и чернильных пятен, а литературный язык так плох, что не может быть никакого сомнения - перед нами действительно настоящий дневник, не переписанный набело, рабочая тетрадь.
Даже великие писатели оставляли вопрос о публикации таких тетрадей на усмотрение потомства.
1. В. И. Ленин. Сочинения, т. 33, стр.
2. В. И. Л е н и н. Сочинения, т. 31, стр. 44.