Дня 14. В воскресенье праздничное[168] не было свадьбы по каким-то причинам, только царь всех родственников великолепно угощал в крепости.
Дня 15. Царь подарил царице шкатулку с драгоценностями, которых цена (как говорили) доходила до 500 000 рублей. Наказал дарить из нее всем, кому захочет. А пану воеводе дал 100 000 злотых и приказал их сразу отвезти в Польшу для уплаты долгов. Но не успели с ними выехать, а мы истратили уже из них некоторое количество. Подарил также и сани, у которых крылья и оглобли обиты бархатом, расшиты серебром, у хомута подвешено сорок соболей. Конь в тех санях белый, узда серебром переплетена, с шапкой и капором, украшенными жемчугом. Сани обиты пестрым бархатом, попона на них красная, по углам с жемчугом, а в санях покрывала шерстяное и стеганое, лучшими соболями подшиты. И царица раздала из шкатулки немало драгоценностей панам приближенным.
В тот же день во втором часу ночи царица на этой карете переехала в крепость. А переезжали ночью, чтобы не было давки. Дети боярские и алебардщики шли пешком перед каретой.
Дня 18. Свершилась коронация царицы. Прежде чем царь и царица вышли из крепости, целовали оба корону и крест троекратно, и кропили их святой водой. После пошли в церковь. Разостлали по дороге парчу на красном сукне. Впереди несли очень дорогую корону, перед нею шли два архиерея с кадилами,[169] за короной несли золотые блюда и другие церковные сосуды. Навстречу короне вышел из той церкви патриарх с несколькими епископами и, помолившись, внес ее в церковь. Затем через полчаса двинулись в церковь остальные. Впереди шли полторы сотни дворян в парчовой одежде. За ними шли приближенные с бердышами, четыре дворянина, которые находились при царе, а пятый — с мечом. Затем принесли другую корону с крестом и скипетром. Царь шел в короне и богатой одежде. По правую руку провожал его посол пан Малогощский, а по левую — князь Мстиславский.[170] Возле царя шла царица, одетая по-московски, в богатую одежду, украшенную жемчугами и драгоценными камнями по вишневому бархату. Провожал ее с правой стороны пан воевода, отец ее, а с левой — княгиня Мстиславская.[171] За нею шли паны приближенные и шесть москвичек, жен сенаторов. Как только они вошли, церковь закрыли. Наших туда мало пустили, больше — “москвы”. Совершалось это богослужение в соответствии с их обрядом. Пан воевода, будучи больным, быстро вышел. По совершении богослужения было утверждение брака и обмен перстнями, потом была коронация, unkcya more Gr[a]eco.[172][173]
После совершения коронации паны сенаторы и бояре, все, кто присутствовал при том акте и находился в Москве (по заведенному порядку они входили в церковь), присягали — но вероломно — и, совершив присягу, целовали руку. Патриарх целовал в корону над челом. Совершалась эта церемония несколько часов. При выходе у церкви и у лестниц бросали золотые деньги, “москва” билась за них с палками, в этой толчее ударили нескольких наших, особенно из посольской свиты, и оскорбленные, не проводив царя в крепость, они уехали по своим домам. Царь, подходя к своим слугам и увидев нескольких собравшихся вместе знатных поляков, приказал оросить им несколько португалов.[174] Но поляки не кинулись к деньгам, напротив, когда одному из них пара упала на колпак, он сбросил деньги на землю. Увидев это, царь не приказывал больше бросать деньги, так как “москва” за них давилась. В тот день ничего более не было, только коронация.
Дня 19. В пятницу утром начался Совет, на рассвете ударили в барабаны и заиграли в трубы, которых было очень много. И так трубили попеременно до самого полудня. Потом позвали пана воеводу и панов приближенных на обед, пошли все. Но пан воевода, проводив царя и царицу до Столовой палаты, ушел на свой двор, потому что пана посла не было на этом обеде, ибо ему не позволили сидеть за царским столом. Об этом пан воевода ранее усердно просил царя, чтобы он благодарность королю его милости показал тем же способом, каким тот показал ее послам царским на своей свадьбе, посадив их за свой стол, и чтобы так же посол его королевской милости мог сидеть за царским столом. Не добившись ничего, пан воевода и сам не стал садиться за царский стол.
На этом обеде не было никаких выдумок, только царь, по-гусарски одевшись, сидел на вышеописанном троне, а царица возле него на другом троне, подобном царскому, только что меньшем по размерам. Никто другой за тем столом не сидел. Около царя, по правую руку, стояли с секирами и мечом, по левую руку, у столов — сенаторы московские. При царице находилась пани хорунжая[175] и княжна Коширская.[176] Неподалеку от них за столом сидели паны приближенные, а за теми же столами, далее до самых дверей — слуги, а другие — еще за одними столами посреди избы.
170
Федор Иванович Мстиславский (ум. 1622) — князь, воевода, кравчий, с 1577 г. боярин, один из самых родовитых и наиболее влиятельных членов Боярской думы, после смерти царя Федора Ивановича в 1598 г. назывался в качестве одной из возможных кандидатур на русский престол, в 1604 г. возглавлял войско, посланное против Лжедмитрия I. При самозванце продолжал занимать одно из первых мест в Думе, принял участие в заговоре против Лжедмитрия I. Позднее, в 1610—1612 гг. возглавлял правительство так называемой “Семибоярщины”, был сторонником призвания на русский трон польского королевича Владислава. См.: Зимин А. А. В канун грозных потрясений. С. 137; Боярские списки... Ч. 1. С. 67, 85, 104, 270; Ч. 2. С. 27; Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. С. 112—113.
171
Ирина Михаиловна Мстиславская — жена князя Ф. И. Мстиславского. В сохранившемся отрывке из описания обряда свадьбы Лжедмитрия I и Марины Мнишек читаем: “...а вести государыню под ручку воеводе, отцу ее, да княж Федорове княгине Ивановича Мстиславского”. См.: СГГиД. Ч. 2. № 138. С. 289; Зимин А. А. В канун грозных потрясений.
173
Центральный момент коронации или свадьбы в глазах москвичей, не признававших обручения, совершенного в Кракове. Принятие Мариной Мнишек миропомазания по греческому обряду (о чем свидетельствует автор “Дневника”) могло означать для русских переход Марины Мнишек в православие, а для поляков — всего лишь необходимый элемент коронации. О принятии же причастия Лжедмитрием I и Мариной Мнишек из рук православного патриарха Игнатия источники сообщают противоречивые сведения. См.: Немоевский С. Записки. С. 59—60; ПирлингП. Димитрий Самозванец. С. 348—352.
174
Описание португалов — крупных золотых монет
176
Трудно сказать, кого имел в виду автор “Дневника”. Немоевский также писал об “одной московской княгине”, стоявшей во время банкета у того края стола, где сидела Марина Мнишек, но не назвал ее по имени. Русские источники не знают князей Коширских. См.: Немоевский С. Записки. С. 61.