Дня 24. Засовы и скобы к воротам и калиткам с улицы прибиты, пугают нас тем запором (чтобы мы об известиях не допытывались). Очень нас встревожили, особенно, когда там же у ворот один из наших сказал сыну боярскому: “В чем все же причина, что нас так притесняют, ибо нас тут целый год не запирали, а теперь уже под конец...” И когда это произнес — “под конец” — и тогда, кивнув, замолчал, будто говоря, что это лишь начало. Ведь до этого и голодом нас заморить хотели, грозясь перетаскать со двора, как выволокли татар, которых там также в тюрьме держали немалое время и уморили голодом. У нас думали, что это из-за неприятностей, которые им наши доставляли, понося, побивая, ругая и угрожая часто и громко, и другие досады причиняя.
[Раздел 9]
Сентябрь
Дня 3. Годовщина въезда нашего в Ярославль. Не сдержали своего слова, пообещав, что мы недолго будем в нем отдыхать. Уже год минул, а Господь Бог знает, где еще свобода. Пусть же все по воле Божьей делается.
Дня 4, 5 et caeteris diebus[280] начали к нам вести чаще доходить, что коронный посол уже под Смоленском должен быть и уже 70 лучших бояр к нему навстречу выслано. Поэтому Салтыкову и дьяку, одному из наших приставов, приказано прибыть в Москву для совета. Салтыков [не] поехал, будучи больным, но, знать, по другой причине, а дьяка обвинили еще до поездки к царю и самого в Ярославле в тюрьму заключили.
Дня 7. В ночь с четверга на пятницу один товарищ, человек чистой совести и набожный во всех своих делах, который, будучи суровым новокрещенцем, по милости Божьей, стал католиком, причем очень хорошим, дав обет вступить в бернардинский орден святого Франциска, сам вычитал на небе, в видении, ниженаписанные слова. Перепуганный видением, он примчался и записал их, хорошо запомнив, videlicet[281]:
Слова дивные и страшные. А так как такие вещи трудно запомнить, многие, узнав о них, не хотели этому верить. Но он поклялся своей душой перед капланами и подтвердил увиденное, хотя и без этого ему вполне можно было верить. Такие стихи он бы сам написать не сумел и не осмелился бы, лишь для утверждения веры он это сделал. Тогда немало наших содрогнулось из-за видения, и было из-за чего, ибо, наверное, именно нам и для нашего предостережения было послано оно от Господа, потому что между нашими возникали жестокие ссоры и распри. И другой товарищ его той же ночью во сне видел какие-то чудесные черты на небе, нарисованные светом месяца, проходящие перед месяцем, между которыми была виселица со злодеями. А третий той же ночью видел, как облатка в руках каплана при воздвижении рассыпалась.
Кроме всего этого, прошлой ночью видели не во сне, а наяву — “москва”, также и наши стражники все, как один, соглашались, хотя в разных местах стерегли, — что месяц, который в то время был в полнолунии, сперва на четверть, потом наполовину и, наконец, весь исчез. Тогда все эти дела казались каким-то предзнаменованием либо “москве”, либо также и нам самим, предзнаменованием, о котором нам в заключении узнать печальнее, нежели на свободе. Грешно жили и Господа Бога гневали беззакониями нашими. Однако, так как ни Даниелю, ни Иожефу толкования не было, мы вверили будущее Господу Богу.
Дня 19. Сам пристав in secretis дал знать пану воеводе, что точно коронный посол должен быть в их земле, а именно в Можайске, где его решено задержать, чтобы царь успел возвратиться в Москву, ибо его в то время еще там не было. И другие осведомители говорили согласно с этим. Частично мы этому поверили и рады были, а отчасти нет, особенно когда приказали готовить нам печи к зиме и ясно стало, что еще конца тамошней их внутренней смуте не видно. Твердили не так о Дмитрии, как о Петрушке в Туле, что он находится в этом городе в крепкой обороне от Шуйского, отвечая вылазками и стрельбой. И, покуда не вырос, он удовлетворен тем, что захватил землю и крепости. Ибо говорили, что он очень молод. Тогда не ожидали мы скорого освобождения, однако все в руках и в силе Господа Бога всемогущего.
282