Нашим сценаристом выступала я, но если бы не Людмила Степановна, ничего бы мне подобного не придумать. Это она дала толчок образом служанки, которая на подносе подаёт барышням письмо от давней подруги.
Ну что же… Служанкой нашей и была Людмила Степановна. Подругой, запыхавшейся с дороги, - я. А сёстрами-барышнями – Лена и Аришка. Кроме того, мы задействовали в представлении зал: все они были потенциальными гостями на нашем домашнем балу.
Ох. Это до сих пор вызывает приступы смеха.
Ну и команду, конечно, собрали наши учителя! Аришка, моя настоящая сестра, уже несколько лет ездила по конкурсам, для чего ей искусственно прибавляли годы – в то время она училась ещё в четвёртом классе, и ездить на музыкальные олимпиады в таком возрасте ей было рановато. Но это никого не смущало – в том числе жюри, которое ежегодно вручало ей награды.
Лена, которая уже закончила музыкалку по классу фортепиано и теперь «для себя» училась играть на гитаре. Ну и я, которая училась гитаре по ускоренной трёхгодовой программе, в которой не было половины предметов.
Вот такое благородное семейство!
Мы готовились все каникулы кряду. Приходили в музыкалку к десяти утра, репетировали домашнее задание, придумывали декорации, костюмы и реквизит, немного повторяли теорию и уже в сумерках расходились. Когда новогодние праздники закончились, музыкалка немного ожила: появились учителя. До начала четверти оставалось ещё почти две недели, так что мы втроём оставались единственными учениками в этом царстве нот, мелодий и хохота. Гомерического хохота. В те каникулы мы смеялись надо всем. Чего стоили одни наши платья под XIX век.
Сначала Людмила Степановна пообещала, что мы возьмём шикарные костюмы в городском доме культуры. Но, видимо, там что-то не заладилось, и платья решено было просить в театральной студии моего лицея. Там тоже был излом да вывих. В конечно итоге нам согласились дать пару платьев. За ними поехали мы с Леной.
- Никаких духов и туалетной воды! Дезодорант – только без запаха! И чтобы никаких следов не осталось! – напутствовала нас руководительница лицейского театра, вручая странные балахоны… Мм, возможно, на нас, а не на плечиках, эти платья смотрелись бы лучше, но на вешалках они напоминали именно кислотный и пастельный балахоны. Лена молчала, кажется, оглушённая лицейским великолепием (лепнина, огромный холл, фортепиано, окна до самого потолка – всё под царскосельский лицей, где учился Пушкин!), а я поблагодарила и взяла платья.
Завернув их в чехлы, мы добрались до музыкалки. Распаковали при свидетелях – Арине, Людмиле Степановне и Антонине Вениаминовне. Сначала было недоумение. Преподаватели, конечно, пытались держать лицо. Но в конце концов все согласились: эти платья – не для нашего случая…
- Так зачем же ты их взяла? – спросила меня Людмила Степановна.
- Мы так долго их выпрашивали! Лицейский театр бы обиделся, если бы мы не взяли.
- Какая мудрая девочка, - вздохнула Людмила Степановна. – Но что будем делать с платьями?
- Будем просить по знакомым, - ответила неунывающая Антонина Вениаминовна. – У тебя же у дочери свадебное есть. Принесли его. Я тоже поспрашиваю.
Вот так вот следующие дни превратились в сплошной показ провинциальных дворянских мод нашей губернии. Каждое утро мы приходили в кабинет музлитературы, а на партах лежали новые и новые порции разных платьев, накидок, парео и болеро. Скомбинировав очередной наряд, мы втроём шли по коридорам и показывались встречным учителям. Дефилировали до кабинета директора – она-то и выносила окончательный вердикт.
В конце концов мы сошлись на том, что мне всё-таки досталось свадебное платье дочери Людмилы Степановны, Лене, уж не помню, откуда, раздобыли длинное, нежно-розовое строгое платье в пол, а Аришка… Ох, что там было. Веселье да и только.
Как-то вечером, когда с музлитературой на тот день было покончено, мы с мамой сидели дома. Арина, кажется, была у бабушки. Я тихонько напевала, аккомпанируя себе на гитаре (в тот Новый Год я очень увлекалась песнями Тэм Гринхилл), мама сидела за компьютером. Через полтора часа мы собирались в кино на вторую часть Шерлока Холмса с Дауни-младшим. В общем, своим чередом шёл тихий семейный вечер – пока не раздался звонок и: