- Нормально, - отвечаю я, не переставая улыбаться. Тянущая, вяжущая слабость поднимается к шее. У него к шее поднимается краснота. На светлом лице это выглядит совершенным компроматом. Я делаю вывод – возможно, неверный, но такой приятный для тщеславия: он всё ещё думает обо мне; он всё ещё неравнодушен; быть может, гуляя с другой девочкой, он продолжает обо мне вспоминать.
От этой мысли мне становится весело. Я немного отвратительна сама себе, но тщеславие в данную минуту куда мощней желания самокопаться. В голове уже мелькает потенциальный диалог:
- А как ты?
- Всё хорошо.
- Я рада.
Пауза. Неловкое молчание. Я смотрю на него, но не в упор, чтобы не смущать. Он смотрит на мои ноги и себе под ноги, периодически поднимая взгляд, будто украдкой.
- Ты раньше редко надевала платья.
Я пожимаю плечами. Напряжение в спине не отпускает.
- Можем пройтись в парке, если хочешь.
- У тебя есть время? – с иронией поднимаю брови я. Это намёк на последние недели наших отношений: он был очень занят и на меня мог потратить разве что улыбку, «привет» и телефонный звонок. И одновременно это фора на раздумья: с одной стороны, мне очень хочется пройтись с ним по парку. Вспомнить давние ощущение, розово-зелёные мысли. В конце концов, это был мой первый мальчик, даже нет, не мальчик, а сразу молодой человек. Первые серьёзные отношения.
А ведь о каждых думаешь: навсегда. И строишь, и ведёшь их исходя из мысли: навсегда.
В общем, я разрывалась между порядочностью и желанием поговорить с ним и узнать, как в действительности его дела (я ведь переживала за него, особенно сразу после разрыва; он тогда такие слова говорил… Но мама сказала: не дрейфь. У него есть, кому вынуть из петли). Плюс в конце парка, почти у метро, торговый центр, в котором мы не раз завтракали, пили чай – он наверняка предложит зайти.
- Рад за тебя, - вдруг наяву говорит настоящий, не мысленный Николай и решительно поднимается по ступеням. Кивает, проходит мимо и скрывается за дверью.
Вот так вот. Я скептически-комично морщусь (чтоб тут никто не подумал, что меня продинамили и позабыли), пожимаю плечами (блин. Как он) и спускаюсь к дороге. Кто-то окликает меня. Оборачиваюсь. Ощущения очень неприятные.
- Маша!
Ещё одна порция одногруппников идёт с экзамена. Улыбаюсь – я всегда стараюсь улыбаться при встрече, - слушаю, что говорят Яна и Слава. Оба смеются – после сданного экзамена всегда смешно; нервное, наверно. Слава что-то спрашивает.
- А?
- На сколько ты сдала?
- А, всё хорошо, - не совсем впопад отвечаю я. В голове ещё стоит Коля.
Светит солнце, мы пробираемся через шоссе, на другой стороне магазин, а в нём Dr Pepper. Я эту газировку ненавижу, но сейчас, кажется, люблю, потому что она, во-первых, по виду точь-в-точь кофе, а во-вторых, под стать моему настроению сейчас: горьковатая, острая, с пузырьками.
Интересно, что арабские купцы сказали бы о Dr Pepper? Не знаю. Но я вот скажу, что на самом деле всё это выдумка, и никакого бывшего я сегодня не встречала. Но ситуацию эту, как и приготовление ристретто-кортадито, проигрывала в голове не раз.
Физика и бутерброды
В день последнего ЕГЭ встала рано, похватала свои бумажки, позавтракала и понеслась в лицей. Было почти не страшно, было уже весело и пусто: последний ЕГЭ! Последний рывок!
Накануне никак не удавалось собраться с мыслями и сесть заниматься. Я сидела одна в полутёмной душной зашторенной комнате, бессмысленно глядела на тестовые варианты, а потом ушла на диван и задумалась о Натаниэле. Это не мой друг, к сожалению. Это персонаж «Трилогии Бартимеуса» Джонатана Страуда – о джиннах, духах и лондонских колдунах. Я недавно закончила перечитывать третью часть и теперь, вместо того, чтобы повторять формулы, села писать фанфик.
Не писала фанфики уже полгода, и знакомое опьянение от того, как оживают чужие герои, сбило с толку. Но я была довольна написанным; рассказ вышел недлинным, но крепким. И, главное, патетическая фраз в конце: «Она бы гордилась мной, - тихо произнёс Натаниэль, глядя на шпиль Парламента в туманной дымке». Почти как в оригинале!