Хахаль матери не ожидавший такого исхода, ахнул, скривив обросшее, пропитое лицо. Распластавшись у подломанной, кривой кровати, как подстреленный конь, затих.
Звериный оскал проступил на некогда миловидном женском лице, придавая огрубевшим дряблым мышцам тела нечеловеческую силу. Остервенело, избивая, мать изливала проклятия на мою голову, пытаясь освободиться от годами накопленного гнева и обид.
В полной мере проявилось такое отношение после ухода из семьи отца, взрывного, агрессивного по природе своей мужчины.
Наказание превратилось в любимую забаву для мамаши и подобных ей чудовищ, частенько посещавших нашу помойную конуру с закопчёнными облезлыми стенами. Место, где нельзя было найти чистую тарелку, скопище бутылок и разного рода хлама были здесь бережно укрыты толстым слоем пыли, заполняя все углы. Это основательно засело в памяти.
Вот так и вышло, размазывая слезы, слонялся по окрестностям в темноте вечерних улиц, подвывая и сердясь на всех.
Присев на качели загрустил, крупные слезы текли по скуластым щекам. После долгих бесцельных хождений, тело, припухшее от побоев, ныло, не позволяя забыть о случившемся.
Когда кот проходил вблизи, достал ему кусок еды, отломив половину, поманил. Изголодавшееся, истощенное создание, учуяв еду приблизилось. Захотелось поделиться своей болью с ним, поглаживая, навалился на переднюю часть тела, одновременно рассекая от ребра к паху брыкающееся, упругое тельце. Усатый успел прокусить кисть, истошно заорав, стал вырываться, но боли я не почувствовал сначала. Позже зверь глухо шипел, чувствуя мою руку ухватившую и сжавшую его скользкие, липкие внутренности.
Вытащив в наружу содержимое брюха, отсек и метнул останки в речку, что находилась в пятистах метрах от дома. Кровь на пальцах стала вязкой, засыхая, стянула кожу. Тщательно вымывшись в зеленоватой вонючей водичке, направился в квартиру. Пришел поздно, в комнатах стоял кислый запах немытых, потных тел. Никто естественно не ждал здесь меня, но на душе было уже легче. Даже больше скажу, тревожная радость на долгие часы завладела мной, даря ощущение душевного подъема.
18 октября 1984.
Она не обращает на меня ни какого внимания, наверное, скорее увидит обратную сторону марса, чем мой восхищенный взор. В студенческой столовой сажусь за соседний столик напротив, выискивая возможности полюбоваться великолепно ухоженной, молодой женщиной. Ноль реакции. Ищу случая поговорить с ней. То подружки крутятся вокруг нее, или еще что, не получается в общем. Обещаю себе раз за разом, вот сейчас подойду, всё-таки уже не мальчик и должен быть смелее.
Почему каждый раз, лишь только случайно посмотрит, взгляд мой опускается вниз, боясь встретить ее?! Так было раза три, четыре, однажды она задала вопрос по учебе, язык затяжелел, я промямлил невнятно что – то и готов был, провалится под землю. Я полнейшее, трусливое ничтожество. Ненавижу себя. Почему судьба щедро одарила меня сомнениями, и почти совсем лишила решительности?
28 октября 1984.
Не видел ее неделю, по-моему, уезжала куда-то. Судьба благосклонна к жалкому своему рабу! Я безумно счастлив, не верю что это правда. Лена в четверг после занятий обойдя за спиной, закрыла своими нежными руками глаза, когда стоял на остановке не далеко от института. Запах тот же, лучезарная улыбка в тридцать два белых зуба.
Здравствуй! Ты забавный. Весело приветствовала.
Спасибо Лена – растерянно пробубнил в ответ. Хотел было сделать комплемент, но сердце бешено заколотилось, заглушая спутанные мысли. И надо бы задаться вопросом, а с чего вдруг она вообще это сделала? Но эти мысли я оставил на будущее.
Ты мне нравишься Илюша! – Она еще шире улыбнулась. Пойдем в кино на следующие выходные?
Я замотал головой, не понимая сон это или нет.
Мы договорились на субботу в семь вечера. Правильнее сказать, она предложила, а я завороженный ситуацией кивал лишь в ответ абсолютно не понимая того что происходит.