– Вэйр. Можно просто Мелани, я ещё очень молода.
– Как называется минимальная доза, которая приводит к смерти, мисс Вэйр?
Он изящно проигнорировал фамильярность и обратился к нам, сохраняя дистанцию студент – преподаватель.
– Летальная, от латинского «letalis» – смертельная, – с улыбкой ответила Дэя.
– Хорошо, – кивнул Сэт, в глазах его мелькнула искра заинтересованности, а я поняла, что дико ревную его к ней. Фактически, к самой себе, чистейшей воды сумасшествие. – Зачем тогда эти лекарства, если они убивают? Жили бы люди спокойно и о ядах ничего не знали.
– За всех людей я вряд ли отвечу – в их мотивах шею свернуть можно, – беззастенчиво потягиваясь, ответила она, – хотя кое-кому они нужны именно для того, чтобы убивать сразу, – акцент был сделан именно на словах «кое-кому». –Большинство фармацевтических компаний выезжают на хороших маркетологах и бизнес-аналитиках. Ну, естественно ещё и на хороших фармхимиках, которые способны загнать в формулу вред настолько глубоко, что он вылезет только лет через пять-десять. Но он обязательно вылезет, правда кто-то к этому моменту уже забудет, что кушал капсулки помощи. Так что в настоящем ответ на вопрос зачем: прибыль.
Сэт не выдержал и язвительно улыбнулся – видно было, что его не на шутку задели её слова, наши взгляды вновь встретились, и я мысленно вздрогнула. Ответ оказался для него неожиданным и неприятным. Это приблизительно как сказать художнику, что его картина – дерьмо и при одном взгляде на неё хочется удавиться.
– На другом предмете ваш ответ оценили бы по достоинству, на философии, например. В основе фармакологии все-таки спасение человеческих жизней. Но все равно спасибо.
Сэт снова повернулся к аудитории, оставив нас за спиной и в прошлом, как неприятное воспоминание.
– Так вот, мисс Вэйр на занятиях я спать разрешаю, потому что предмет она сможет выучить и самостоятельно. А других попрошу воздержаться от подобного.
Он больше не обращал на нас внимания, а я слушала его и понимала, что смысл сказанного проходит мимо. Ходить на занятия к мужчине, который тебе нравится – трата времени. Только голос, голос, голос – о, этот его голос, от которого я сходила с ума, движения, жесты, внимательный взгляд, наклон головы, улыбка… Сосредоточиться на чем бы то ни было крайне проблематично. Хотя ради него я готова была даже наизусть выучить всю записанную на бумаге теорию фармакологии, лишь бы обратить на себя его внимание. Мне хотелось плакать и смеяться одновременно – я могла видеть его, но ничего не могла сделать, чтобы ему понравиться. Дэя же делала все, чтобы зацепить его не с самой приятной стороны.
Прогулка по кампусу немного подняла настроение. День был на удивление солнечный и теплый, я даже немного посидела на скамейке, наслаждаясь своей причастностью к миру людей. Вокруг меня сновали студенты, преподаватели, жизнь бурлила, и казалось невероятным представить, что внутри меня заключена сверхъестественная сущность… образно выражаясь. Потому что сверхъестественного в ней было не больше, чем во мне.
После занятий мы отправились в кафетерий, и у нас с Дэей случилась небольшая перепалка на тему того, что мы будем есть. Повесив куртку на спинку стула, чтобы занять стол, мы долго и придирчиво изучали меню и ряды блюд, изредка бросая взгляда на разношерстную публику. Я уже почти и забыла, каково это – учиться, быть в центре студенческой жизни. Как мало, оказывается, человеку нужно для счастья! Просто возможность побыть собой.
Победила, разумеется не дружба. Это была на первый взгляд невинная паста, но с таким адским соусом, что я заранее дымилась от предвкушения. Она меня достала со своей страстью к горяченькому. В смысле, все блюда на вкус Дэи были нашпигованы таким количеством специй и перца, что у меня разве что пар из ушей не валил. Она выпрыгнет из моего тела и пойдет дальше вершить судьбы Вселенной, а я потом желудок лечи.
– Ну ты и зануда, – отозвалась Дэя, когда мы, наконец, устроились за столиком. Мне хватило малюсенького кусочка порции на кончике вилки, чтобы внутри меня начался мысленный пожар. – Это все самовнушение.
– Что именно? – буркнула я.
– Твое отношение к острому. Ты знаешь, что это остро, поэтому организм и реагирует соответственно.
– По-моему, ты все усложняешь. Просто сочетание такого количества перцев в одном блюде – это действительно остро!
– А по-моему, усложняешь ты. Твой мозг запрограммирован на разного рода раздражители, включая обоняние и осязание. Не вбивай тебе с детства в голову, что перцы – это остро, ты бы сейчас и внимания не обратила. Человеческий желудок многое способен выдержать, если не нагружать мозги лишней информацией.
Как она умудрялась есть и одновременно чертить что-то в тетрадке? Я ничего не понимала из этих крючочков, загогулинок и схем, но догадывалась, что это что-то важное. Тоже мне, Гай Юлий Цезарь. Что касается записей – тем более. Тот самый почерк, похожий на арабскую вязь, в моем представлении был разве что красив, но никакой смысловой информации для меня раскрыть не мог.
– Такими темпами можно договориться до того, что цианид и мышьяк – безобидные приправы.
– А как, ты думаешь, в старину люди себя приучали к ядам?
Действительно, как? Я поймала себя на мысли, что мне и правда ни разу не было плохо после острых блюд. Думаю, оказавшись внутри меня, Дэя не сразу вернулась к привычному меню, а постепенно.
– Вэйр! – голос прозвучал слишком резко и извне, чтобы принадлежать моей ментальной сиамской близняшке. Я подняла голову и встретилась взглядом с блондинкой. Высоченная, вдобавок ещё и на шпильках, ноги от ушей, глаза, как океанская волна, мечта серфера – сто процентов линзы. Волосы у неё вились, как у Барби в период расцвета корпорации «Маттел»: прядка к прядке, ни единой торчащей волосинки. Одежда – донельзя короткая светлая юбка или слишком широкий пояс, белый топ, обтягивающий грудь внушительного размера и модный приталенный пиджак кремового цвета, явно стоили целое состояние. За Её Великолепием маячили ещё трое подружек, в сиянии такого светила просто сливающиеся с интерьером.
Чего я никогда не умела – так это давать отпор такого рода особам, поэтому сейчас мысленно позвала Дэю. Та молчала, как сквозь землю провалилась. Ну, или сквозь меня. Вот и где она, спрашивается, когда на самом деле нужна мне?
– Что? – осторожно поинтересовалась я, когда блондинка без приглашения уселась за мой столик. По опыту школы, я знала, что таких людей лучше не злить, а ещё лучше – вообще не отсвечивать перед ними.
– Давай расставим все по местам, Вэйр, – хмыкнула она, – умничать в группе можно только мне. Таким задротам, как ты, полагается много учиться, но в глаза не лезть. Это понятно?
Хм, она была на занятии Сэта? Как я умудрилась её не заметить? Разве что сидела она сразу за мной, тогда все объяснимо.
– Вполне, – я снова позвала Дэю, и снова безрезультатно. Блондинка смотрела на меня, как на таракана, а я приросла к стулу, потому что вдруг снова увидела Его. Сэт Торнтон стоял у кофейного аппарата и, будто почувствовав мой взгляд, тоже посмотрел в нашу сторону.
Я вдруг представила, как жалко выгляжу, как выглядела всегда – сжавшаяся в комочек, созерцающая нечто на дне своей тарелке и скромно мекающая в ответ на все наезды в мой адрес, априори соглашаясь со всем. Всю свою жизнь я прогибалась под таких вот идиоток, как сидевшая напротив меня Барби. Собственная сестра меня ни во что не ставила и всячески унижала, в школе мне лепили на спину стикеры с надписями: «Лохушка века». Пожалуй, они были правы. А вот я – нет.
– Сдается мне, ты меня невнимательно слушала… – она подтянула к себе тетрадь, в которой Дэя что-то рисовала, небрежно листая её. Разумеется, ровным счетом ничего не понимая в написанном и от этого раздражаясь ещё больше. – И не очень хорошо запомнила, потому что…
– Ты права, – я сама не знала, что произошло. Дэи по-прежнему не было, это говорила я, и я же перехватила её запястье – одним резким движением, – мне есть, чем занять голову, кроме как слушать и запоминать твои претензии.