– Хочу тебя, пожалуйста… – умоляюще, глотая воздух, как рыба, выброшенная из воды. Я успела увидеть торжество в его взгляде, когда он подхватил меня под бедра, толкнулся вперед, входя на всю длину. Вот тут впору было радоваться, что до этого я текла под ним, как шлюха. Мой крик он оборвал поцелуем, а дальше реальность потерялась в череде резких, рваных движений. Я выгибалась, пытаясь уйти от боли, дергалась, пытаясь освободить руки, но тщетно.
Наверное, мне настал бы конец, если бы Хасан не решил немного сбавить темп. Вернулось даже ноющее внизу живота желание, и я уже не пыталась свести бедра, наоборот – раскрывалась и подавалась ему навстречу. Болезненно-яркий оргазм отключил сознание, я сжималась на нем, царапая его плечи и стонала в голос. Должно быть, я все-таки вырубилась, потому что в себя пришла уже на кровати.
Лежа рядом, он поглаживал мои волосы с победным выражением лица, а я не знала, куда мне деться. Помешательство схлынуло, и сейчас мне, полностью обнаженной, было донельзя жутко осознавать, кто рядом со мной. И ещё более страшно вспоминать случившееся. Я будто проснулась после эротического кошмара, вот только все это произошло в реальности.
Мои руки были свободны, но затекли и ныли, запястья саднили – я умудрилась растереть их друг о друга, когда вырывалась. Внутри были такие ощущения, будто меня отымели кактусом, но самое паршивое – я отлично помнила, что все это произошло по моему искреннему сокровенному желанию.
Как и почему?! Как я могла?!
Я отлично помнила первые ощущения от Хасана, но потом постелилась под него, как сопливая вампиропоклонница, только и жаждущая, чтобы быть насаженной на… кхм, осиновый кол.
– Не думал, что тебе понравится играть в человека.
До меня ещё не успело дойти, что Хасан так и не раскусил мой дешевый спектакль и все это время трахал Дэю, как следом обрушился очередной удар:
– Не думала, что тебе понравится трахать девятнадцатилетнюю девчонку.
Сарказм в её голосе не шел ни в какое сравнение с тем, с каким безразличием она рассматривала мои покрасневшие, со ссадинами запястья. Значит, все это время Дэя была рядом?! Была и ничего не сделала?
Ауч.
Вот теперь в меня точно вонзили осиновый кол. Вонзили и провернули где-то в районе сердца. Я поняла, что не могу дышать: так больно было в тот момент.
Недоумение во взгляде быстро сменилось яростью. Хасан резко прижал нас к кровати и подозрительно спокойно поинтересовался:
– Только не говори, что ты проспала все самое интересное.
Он бесился от того, что не смог по-настоящему сломить, нагнуть Дэю, а она смеялась над ним.
Простите, я снова облажалась, когда решила, что она все это время была рядом. Нет, она появилась уже после представления, но ведь Дэя не могла не знать, что он захочет провернуть нечто подобное. Ей проще было кинуть ему меня, как кость собаке, чем выставить за дверь с высоты своего положения. Поклясться могу, против её воли Хасан бы не пошел ни за что.
– Не скажу, мой мальчик… – улыбнулась она. – Потому что все самое интересное начинается сейчас.
«Придуши её», – подумала я и испугалась собственной мысли, явно отразившейся в моих глазах. Я никогда в жизни никому не желала смерти (максимум – хотела, чтобы Патрисия расквасила свой задиристый нос), и мне не хотелось думать, что на тему Дэи это было всерьез.
– Что ж, такого со мной не случалось давно, – несмотря на ответную улыбку, взгляд Хасана остался жестким. Он отпустил нас и сел на кровати. – Я не против повторить, но вряд ли тело девчонки выдержит. Тебе придется искать замену.
Дэя улыбнулась, приподнявшись на локтях. Как она умудрилась это сделать, после всего, что он с нами провернул, не представляю. Тем не менее, Древняя даже не поморщилась. Она коснулась рукой его щеки.
– Тебе же понравилось. Она у меня горячая, правда?
Они говорили обо мне, как о мясе или как о зверушке.
«Смотри, какой у меня милый кролик, дорогой!» – «Ох, и правда! Сейчас я оторву ему уши и вставлю в зад морковку!»
– Да, – поддержал ее игру Хасан, но повторять, к моему счастью, не собирался. Кажется, у него пропало все настроение. – Я достал его. И недостающую часть. Может расскажешь для чего тебе это нужно?
Он говорил о свертке, который остался на диване.
– Нет, – отрезала она и поднялась, направляясь в душ.
Да уж, дорогой, вытащить из Дэи её секреты проблематично. Разве что тебе пришло бы в голову её пытать.
Думалось обо всем равнодушно и безэмоционально. Я напоминала себе выпотрошенную мягкую игрушку. Во всех смыслах.
Дэя рулила моим телом, которое болело во всех возможных местах, а я наплевательски созерцала происходящее, замерев где-то на глубине сознания. Она принимала душ, а я прокручивала в памяти случившееся со мной за последний час. Вспомнила, что в домофон звонили, потом надрывался телефон – мой заказ все-таки доставили. Не держи меня сейчас Дэя, я бы истерически расхохоталась, но нет. Древняя невозмутимо смывала кровь с тела, снова намочила едва успевшие подсохнуть волосы.
Чем дальше, тем больше отступал шок, и накатывало чувство отчаянной безысходности. Если бы я могла, я бы выла во всю глотку, но мои пальцы спокойно взбивали шампунь в пену. Чтобы не рехнуться, я подумала о Сэте, но стало ещё больнее. Я любила его. Я действительно его любила, но только что устроила сеанс садомазохистских удовольствий с мальчиком Дэи.
Дыхание перехватило, и я от души врезала кулаком в стену душевой кабины. Снова, снова и снова била в одно и то же место, не чувствуя боли. Она молчала – даже тогда, когда по стене потекла кровь, и я сползла вниз, прижимая колени к груди. Вода была горячей, но меня колотило, как в ознобе. Даже зубы клацали.
– Что это было? – спросила я, когда обрела способность мыслить здраво. – Что он со мной сделал?
Если она попробует издеваться, я просто перережу вены. Я снова могу управлять собой. Плевать, что будет дальше. Мне терять нечего.
Как ни странно, Дэя ответила.
– Измененные обладают не только даром внушения. Их сила способна оказывать на человека специфическое воздействие. Особенно сила их желания.
Да уж. Весьма специфическое.
– Почему я на него сразу не запрыгнула?
– Потому что Хасан не сразу раскрылся, и показал тебе лишь крупицу своей силы, иначе тебе был бы обеспечен не оргазм, а инсульт.
Я помнила. Только что я шарахалась от Хасана, думая, как бы побыстрее от него избавиться, и вот будто под действием сильнейшего афродизиака схожу по нему с ума. Интересно, оно на всех так действует?
– В первый раз да. Привыкнуть к силе можно, но для этого нужно впитывать её постепенно. Снова и снова. Тогда возникает нечто наподобие иммунитета. Она больше не дурманит.
– Почему ты позволила ему…
– Давай без драм, Мелани. Мне было интересно посмотреть, что у вас получится. Признаю, ты была хороша, и попытки изобразить меня пришлись весьма кстати. Он решил, что я с ним играю… так по-идиотски.
Я сдавила виски руками, пытаясь унять головную боль. Ну вот, опять. Неужели мало моей крови сегодня выпустили? Миновали и шок равнодушия, и яростная бессильная злоба. Я поняла, что у меня нет ни малейшего желания ни проклинать Дэю, ни ругать последними словами. Только дошедший до ручки может превратиться в то, что сам люто ненавидел.
Сознание не спешило меня покидать, но я сама отступила и позволила вести ей. Пусть заканчивает то, что собиралась. Пусть беседует со своим кавалером, трахается с ним, пусть хоть на голове стоит, если сможет. Внутри все по-прежнему саднило, от кровопускания немного кружилась голова, поэтому из ванной она выбиралась по стенке.
Спустя полчаса мы сидели на том самом диване, где все произошло, а я не чувствовала ровным счетом ничего. Думаю, что-то во мне умерло в эту ночь. Дэя говорила про инсульт, а я подумала про инфаркт. Инфаркт всей Мелани. Некроз части существа, которое уже никогда не будет цельным.