В мирное время, до катастрофы, Слава был военным. Он ушел в оставку за семь лет до начала пандемии. Семьи у него не было, жена бросила его, еще когда он служил; не выдержала, по его словам, безденежья и специфики службы. Его подразделение относилось к войскам специального назначения, что означало опасные командировки и вечную тревожную неопределенность. Слава не винил ее, и, будучи оптимистом, надеялся встретить однажды свою настоящую половину. Его друг и бывший командир, уволившийся до него, возглавлял службу безопасности известной нефтяной компании; он пригласил Славу к себе на работу. Слава довольно быстро сделал карьеру и стал личным телохранителем председателя правления. Он назвал мне фамилию своего босса; я припомнил, что слышал ее по телевизору, но никаких ассоциаций она у меня не вызывала ― я был очень далек от олигархических кругов, да и события последнего года основательно затерли в памяти все, что было прежде. Слава, благодаря своей должности, вращался в высоком обществе и ему это нравилось. Его профессиональные качества вкупе с сообразительностью, дружелюбием и общительностью стали залогом его безоблачного будущего. Все время находясь рядом с боссом, слушая его телефонные разговоры, он стал инсайдером поневоле и даже провел несколько сделок с акциями "своей" компании, пользуясь полученными таким образом сведениями; эти сделки имели ошеломительный успех и буквально озолотили его. Слава даже смог исполнить свою давнюю мечу ― купил новенький серебристый Мерседес Е-класса. Машина и сейчас, наверное, стоит в капитальном гараже, в целости и сохранности; их разделяют каких-то сорок километров ― и миллионы зомби. "Вот только аккумулятор наверняка сдох," ― с грустью сказал Слава. Он смотрел вперед с надеждой и строил большие планы; и тут, на пике его жизненного успеха, разразилась катастрофа. Его босс был человеком влиятельным и со связями, он располагал доступом к правительственным источникам информации, поэтому имел более полную картину происходящего, чем простые смертные. Слава, как приближенное лицо, оказывался в курсе почти всего, что узнавал шеф, поэтому вполне понимал серьезность ситуации. Предправления был страшно напуган эпидемией и лихорадочно готовился к бегству в безопасное место ― на Алтай, в свою запасную резиденцию, в которой Слава никогда не бывал. Слава и напарник работали с "объектом" через сутки, в тот день была Славина смена. Шеф с семьей находились на даче; Слава, разумеется, рядом с ними. Он помогал загружать ценные вещи в стоящий на лужайке рядом с домом корпоративный вертолет. Вещей оказалось много, все страшно спешили и нервничали. Когда все погрузились, ― шеф, его жена, двое детей и куча чемоданов и коробок, ― оказалось, что для Славы в вертолете места нет. Возникла неловкая пауза. Теоретически, можно было не брать вещи, тогда он поместился бы; но, видимо, телохранители в месте назначения у шефа имелись, а вот ценные вещи ― нет. Что уж там находилось в этих чемоданах, Слава не знал. Возможно, золото или драгоценности, а может, какие-то документы. Как бы там ни было, перед ними стояла крайне неприятная дилемма. Прежний мир с понятными правилами и приличиями очевидным образом дал трещину. Шеф пытался объясниться: он сказал Славе, что с радостью предпочел бы его пилоту вертолета, но он ведь, увы, не умеет им управлять, а то бы они оставили пилота и Слава полетел бы с ними ― и так далее и тому подобное. Слава, будучи вооруженным, легко мог разрешить эту дилемму в свою пользу, но ему вдруг стало ужасно противно от всей этой ситуации и он отпустил их с миром; вертолет улетел. Слава отключил и выбросил в бассейн служебную рацию, а потом вошел в дом, оставленный ему в безраздельное владение. Так он встретил новую эпоху.