ше, да и звук этих взрывов он знал хорошо. Собственно, на этом все было кончено. Но нападавшие, похоже, так не считали. После ракетных залпов к воротам подъехала колонна, состоявшая из, предположительно, пяти БТРов, танка и неустановленного количества грузовиков с пехотой. Танк и БТРы въехали внутрь и некоторое время расстреливали уцелевшие здания. Пехота покинула грузовики снаружи и вошла внутрь своим ходом; их было несколько сотен. Перебив все, что еще шевелилось, они вышли обратно, загрузились в машины и отбыли. Вслед за ними ушла бронетехника. На все про все ушло от силы часа три. Нападавшие не стали утруждать себя захоронением тел. Но кое-что они все же сделали. Они собрали все уцелевшее оружие госпитальеров, сложили его на участок асфальта, свободный от воронок, и несколько раз проутюжили танком, чтобы привести в полную негодность. Этот впечатлило Славу больше всего ― факт уничтожения оружия красноречиво свидетельствовал, что напавшие на госпиталь в нем не нуждаются, оружия у них явно навалом. Один боевой вертолет чего стоил! Еще они взорвали здание, в котором, согласно слухам, работала установка по производству сойлента. Взорвали не во время боя, а после, специально заложив взрывчатку в нескольких местах. Слава пытался разглядеть остатки установки, но в этом крошеве из железа и кирпичей понять что-либо было невозможно. Картина расстрела выглядела ясной, как божий день. Оставался лишь один, очень важный, вопрос ― кто это сделал? Это не было тайной. Следы техники привели Славу туда, куда он и ожидал ― к третьему поселению, если его можно так назвать. Он обещал рассказать о нем и вот момент настал. Слава называл их "Замком". Эти были самые загадочные. Слава не знал, кто они, сколько их и каковы их планы на будущее района и живших тут немногочисленных уцелевших людей. С тем, откуда они взялись, все было более или менее ясно. Достоверной информацией никто не располагал, но представить это было несложно. Когда Слава произнес слово "Замок", я первым делом подумал о Кафке, но причина, почему он их так назвал (кем они сами себя называли, ему неизвестно), оказалась прозаичнее. Поселение располагалось на территории бывшего правительственного санатория. Основой архитектурного ансамбля был аккуратный замок в европейском стиле, построенный еще до революции богатым аристократом немецкого происхождения. Замок стоял над озером, в котором жили лебеди и утки. Едва Слава упомянул о замке, я вспомнил вдруг целый пласт детских впечатлений, связанных с этим местом, и воспоминания буквально затопили меня. Я знал замок; я бывал в этом санатории, навещая отдыхавшего деда. Там жили не только лебеди, но даже лоси и олени в вольерах. Я вспомнил, как кормил их морковкой сквозь ячейки забора из металлической сети. Говорят, когда советская власть пала и наступила демократия, оленей выпустили из загонов и они свободно бегали по огромному лесу на территории комплекса. Я вспомнил бронзовую статую пионера с удочкой у озера; вспомнил кнопку в стене в конце коридора со смешной надписью "Вызов стрелка-охранника" ― я тогда не решился ее нажать и остался в неведении относительно того, кто же такой этот стрелок-охранник, человек со столь странной должностью; огромный памятник отдыхающего Ленина у главного корпуса санатория ― когда пришла демократия, его убрали и увезли неведомо куда; и много чего еще. Я увлекся воспоминаниями и забылся, перестав слушать Славин рассказ. Когда я опомнился, он как раз закончил излагать свои версии относительно того, кто окопался в замке, и начал рассказывать, как однажды пытался попасть внутрь и наладить с ними контакт. Я решил, что будет невежливым просить его повторять все с начала и нам еще представится возможность вернуться к этому разговору. К сожалению, впоследствии дело до этого так и не дошло. Единственное, что я могу сообщить на эту тему ― по-видимому, на территории резиденции находились именно те, для кого она предназначалась: крупные федеральные чиновники, возможно, с семьями; и, очевидно, под охраной многочисленной, хорошо вооруженной армии. Слава узнал о существовании Замка случайно, наткнувшись на него во время одной из разведывательных вылазок. Это произошло незадолго до обнаружения госпиталя и Белого братства. Ему встретился длинный пятиметровый каменный забор со спиралью Бруно по поверхности и, самое главное, ― с действующими сигнализацией и видеонаблюдением. Для наших дней работающее видеонаблюдение ― событие, что называется, из ряда вон. Он следовал вдоль забора на большом расстоянии, чтобы не привлечь внимания, и вышел к контрольно-пропускному пункту, выполненому, как все замковые постройки, в средневековом немецком стиле. Это было не дореволюционное здание, а качественно выстроенный новодел. КПП представлял собой массивную башню с огромными коваными воротами. Слава подошел к ним и попытался докричаться до тех, кто был внутри. В воротах открылась бойница и оттуда на него уставилось дуло армейского огнемета; через секунду на стене показались два человека в форме, похожей на военную; их лица скрывали забрала стальных шлемов вроде тех, что использовали в войсках спецназначения. Один направил на Славу ручной пулемет, другой держал в руках бесшумную снайперскую винтовку; он не целился, но его вид и без того был достаточно красноречив. Пулеметчик спросил Славу, что ему нужно. Слава объяснил, что он один из выживших; что он и его товарищи скрываются неподалеку и хотели бы наладить контакт с живущими в замке, чтобы присоединиться к ним. Он сказал, что у них уже есть боевой опыт и они постараются быть полезными; во всяком случае, обузой точно не станут. Пулеметчик выслушал славин ответ и сказал, что они ни в ком не нуждаются. Он приказал ему отойти от ворот и больше никогда к ним не приближаться, в противном случае пообещав застрелить его. Это было сказано спокойно и без эмоций, отчего угроза выглядела еще серьезнее. Слава счел за лучшее послушаться. Он ни тогда, ни сейчас ни в чем не винил обитателей замка; он считал, что они поступили правильно и кто угодно на их месте прогнал бы его точно так же. Он сказал: "Ну, представь ― у тебя все хорошо, крепкий забор, безопасность и склады ломятся от припасов, а тут откуда ни возьмись бородатый, немытый и нечесанный мужик, похожий на бомжа, в грязных лохмотьях и с автоматом ― и просится на постой, обещая привести банду таких же голодранцев. Да любой сразу прогнал бы его, и был бы тысячу раз прав!" Когда Слава уходил, ему почудились, ― а может, послышались на самом деле, ― доносящиеся из-за стены детские голоса. Он больше не приближался к забору и башне, и просил членов своего отряда не появлятся в этих местах во избежание ненужного риска. Хотя до расстрела госпитался Слава ничего не знал о возможностях Замка, он все же чувствовал, что эти люди не шутят, их угрозы реальны и слова у них не расходятся с делом. Осталось неизвестным, зачем Замок напал на госпитальеров и почему именно в тот момент, а не тогда, например, когда Холера с подручными азартно и шумно воевали с Белым братством. Мотивы обитателей Замка ― по-прежнему тайна за семью печатями. До расстрела госпиталя они никак не проявляли себя, ни во что не вмешивались, а тут вдруг заявили о себе ― да так громко, что напугали всех вокруг. Без знания истинных причин Славе приходилось довольствоваться догадками. Единственное убедительное объяснение заключалось в том, что госпитальеры, уничтожив основных конкурентов, переключили внимание на Замок, решив захватить и его тоже ― чтобы остаться единственной реальной силой в этом районе. Может быть, они выдвинули какие-то условия, или даже попытались напасть первыми ― мы этого уже никогда не узнаем. Зато реакция Замка на предполагаемые действия госпитальеров хорошо известна. Пожалуй, это самая очевидная версия произошедшего; и притом самая разумная.