Итак, что я имею после прошествия условных тринадцати дней? Правильнее было бы написать ― тринадцати черточек в блокноте, потому что действительное количество дней, как я уже отмечал, увы, неизвестно. Глухота так и не прошла, а даже напротив, усугубилась. Сначала это сильно беспокоило меня; я привык полагаться на слух, доверяя ему жизнь. Очень важно, особенно в многоэтажных домах или в лесу, где нет прямой видимости, заранее услышать возможную опасность. Но я почти не выходил из квартиры, поэтому со временем привык к новому положению вещей. Сейчас мои уши словно заложены ватой. Самое неприятное, что я не слышу своих собственных действий и вызываемого ими шума. Тот, кто не лишен слуха, подобно мне, может легко вычислить мое местонахождение. Теперь я стараюсь действовать бесшумно, насколько это возможно при отсутствии обратной связи. Еще мне жаль, что я лишился возможности слушать пение птиц. Я любил эти звуки; особенно радовали меня соловьи, начинавшие свои песни незадолго до рассвета. Они напоминали мне о том, что я все еще жив. Зрение тоже изменилось; в моих глазах словно сбилась настройка. Все стало размытым, как бывает, когда смотришь в бинокль с ненаведенной резкостью. Вещи, на которые я смотрю, лишились резкости. Их силуэты двоятся и троятся, отчего границы предметов выглядят нечеткими. В местах размытости я вижу цвета, которых, как я знаю, на самом деле нет ― нечто вроде туманной радуги. Иногда в воздухе прямо передо мной возникают цветные пятна. Они маленького размера, иногда едва видимые, но чаще это точки ослепительно яркого света, как искры или молния. Я четко воспринимаю их, но не могу назвать цвет ― слова для его обозначения не существует, потому что такого цвета нет в доступном человеческому зрению спектре. Они появляются внезапно, по две-три штуки сразу и некоторое время висят неподвижно, после чего исчезают без следа. Они производят странное впечатление. Не знаю, как точнее выразить его; но мне кажется, эти сияющие точки не относятся к реальности нашего мира. Они иные, словно вдавлены в ткань пространства из другого измерения. Это прозвучит странно, но я скажу так: они реальнее, чем фон, на который они наложены ― реальнее, чем наш материальный мир. Я затрудняюсь выразить это яснее. Еще одна странность: я написал "маленького размера" и "некоторое время", однако понимаю, что эти понятия к ним не применимы, как и слово "точка". Я не знаю, что они такое, но сияющие точки словно лишены атрибутов времени и пространства. Это невозможно выразить словами, однако ощущается именно так. Заметив произошедшие изменения, я решил проверить остальные органы чувств и с неприятным удивлением обнаружил, что лишился обоняния. Даже не знаю, как это произошло. Насморка у меня нет, и все же я не могу различить запах вещей, которые по определению должны иметь его, даже если я засуну их себе в нос. Я проводил опыт со свежими листьями и травой, ― ради этого мне пришлось покинуть квартиру и выйти наружу, ― но ничего не почувствовал. Вкусовые ощущения также исчезли. Хотя сухие пайки, сколько я их помню, всегда отличались безвкусием, а другой еды, чтобы проверить, у меня нет. Но, когда я ем, то ощущаю, что во рту что-то находится. С осязанием все непросто. Самые заметные изменения произошли как раз с тем, как я ощущаю свое тело. Если абберации зрения и проблемы со слухом и вкусом еще можно объяснить крайней усталостью и измотанностью, то в отношении тела такие объяснения не работают. Кажется, что возникшее в месте укуса онемение постепенно распространяется. Я впервые заметил это, когда понял, что не чувствую боль от ушиба в лодыжке левой ноги ― той, в которую был укушен. Сначала я решил, что ушиб прошел, но визуальный осмотр показал, что это не так: лодыжка была глубокого лилового цвета. Когда видишь подобный ушиб, то боишься даже прикоснуться к нему, настолько сильную боль он должен вызывать. Я же постукивал по лодыжке ручкой, но ничего не ощутил. С этого момента я внимательно слежу за тем, что происходит с моим телом. Через пару дней-черточек я с ужасом обнаружил, что почти перестал ощущать всю левую ногу от бедра до стопы. Я даже пробовал осторожно колоть ее в разных местах кончиком ножа, но боли не было. Продолжаю наблюдать.
XVI.
В моем блокноте уже семнадцать черточек. Изменения происходят стремительно. Я полностью оглох. В течение последних нескольких дней я не слышал ни единого звука. Чтобы убедиться в перемене, я нашел несколько тарелок на кухне и с размаху разбил их об раковину. Вместо ожидаемого звона ответом была тишина. Ощущение, должен отметить, странное. Я никогда не нырял с аквалангом, но если попытаться выразить тишину, затопившую окружающий мир, то я сказал бы так: чувствую себя как на дне океана ― словно я и все вокруг меня находится под огромным давлением, и это давление вызывает эффект безмолвия. Да, будто я нахожусь на самом дне океана безмолвия. Однако, когда я проваливаюсь в сон или бессознательное состояние ― что, по моим ощущениям, происходит все чаще ― то по-прежнему слышу звуки. Обычно это голоса ― я разговариваю там с кем-то. Иногда это нежный мелодичный звон, похожий на музыку. Он очень тихий, порой его едва слышно. Вкусовые ощущения и обоняние я, похоже, окончательно утратил. Зрение, к счастью, почти не пострадало. Правда, эффект расфокусировки усилился. Я чувствую себя близоруким человеком, потерявшим очки. Помимо сияющих вспышек я теперь иногда вижу большие световые пятна, похожие на широкие полупрозрачные ленты или полосы. Они наложены на реальные объекты и пронизывают их, как какие-нибудь завихрения в воздухе. Про их цвета ничего сказать не могу, за исключением того, что они разные. В русском языке названий для них нет ― и, тем не менее, я отчетливо их воспринимаю, хотя совершенно не в силах описать. По поводу размеров пятен затрудняюсь что-то сказать, но они ощущаются довольно большими: как, например, автомобиль или автобус. Еще я стал лучше видеть в темноте, тогда как солнечный свет мне словно мешает. Он слепит и не дает разглядеть детали предметов. Вспомнил, что у меня есть зеркало ― большой осколок, который я специально оставил, чтобы отслеживать изменения внешности. Оказывается, я изменился очень сильно. Мое лицо теперь настолько безжизненное и бледное, что выглядит почти серым. Местами на нем появились темные пятна, вроде пигментных ― если мне это не кажется. То же самое по всему телу. Несмотря на то, что я ни разу не брился, щетина замерла на отметке "пять дней". Отмечаю сильную худобу; глаза ввалились, черты лица обострены. Должен признать, вид у меня малосимпатичный. Я по-настоящему начинаю смахивать на зомби, какими они бывают на ранних стадиях. Вдруг понял, что забыл, какого цвета мои глаза. Но рассмотреть их не смог; все, что сумел разглядеть ― что зрачки темные и очень сильно расширенные. Неожиданный результат визуального осмотра: испытываю острое желание разбить зеркало, чтобы больше себя в нем не видеть. Пока воздержусь. Раз уж я ставлю эксперимент над собой, попробую довести его до конца. Самые большие изменения произошли с ощущениями тела. "Анестезия" распространилась, я утратил все ощущения, включая осязание. Я больше не чувствую предметов, к которым прикасаюсь. Так, я не ощущаю блокнот и ручку в своих руках; поэтому, когда пишу, вынужден полагаться исключительно на зрение ― которое тоже слабеет. Я пробовал трогать и колоть тело в разных местах, а также дергал, щипал себя и даже с силой нажимал на глаза ― безрезультатно. Пожалуй, это напоминает общий наркоз, но при частичном сохранении сознания. Частичном ― потому что я часто теряю его и проваливаюсь в яркие сны, которые потом не могу вспомнить. Или местный наркоз, как в стоматологии, только распространившийся на все тело целиком. В качестве эксперимента попробовал еще одну вещь. Когда-то я пытался заниматься йогой и с тех пор помнил несколько асан. Я попробовал сделать те из них, которые у меня никогда не получались. К моему удивлению, тело легко приняло нужные положения. Потом я сообразил, что наверняка травмировал при этом мышцы, связки или суставы, но ничего не почувствовал. Решил больше не испытывать себя таким образом, чтобы не разрушить тело раньше времени. Но все равно, это очень любопытно: теперь я могу принять самую замысловатую и неудобную позу; например, стоять на одной ноге и как-нибудь хитро согнуться, отставив другую ногу и разведя руки; в таком положении я могу находиться очень долго (хотя что это теперь значит ― "очень долго"?) без малейших признаков усталости. Это удивительно. "Исчезновение" тела вызывает смешанные чувства. Я понимаю, что стремительно скатываюсь вниз ― к тому, чтобы вскоре перестать быть человеком. Одновременно я испытываю огромное облегчение ― почти радость ― от того, что потерял чувствительность. Ведь это означает, что я никогда больше не испытаю физическую боль. Боли я боялся больше всего, наряду с сумасшествием. Я не чувствую своих ран и ушибов, не чувствую усталости ― это восхитительно, почти волшебно! Только сейчас я осознал, что прожил всю свою жизнь под гнетом тирании организма и