От вида крови в коридоре Тенго даже не морщилась, просто поводила с неприязнью носом и чуть подёргивала хвостом.
— Больного Братца нет в гнезде, — поведала. — Волной смотрела. Он в лес ушёл, голодный. У него нет сока, дофа-мин…
Этого как раз и не хватало. Попробуй поймать Паркинсона в лесу!
— Ничего не трогай здесь, — велел в медотсеке. — Здесь всё очень важное. Модельки молекул не трогай. В шкаф не лезь, — добавил, ибо Тенго первым делом сунулась проверять фармацею, безошибочно найдя её по запаху.
— Яды? — уточнила.
— И травы с грибами.
— Это комната шаманки, — решила тут же. — А где шаманка?
— Я шаманка.
— Ты-ы-ы-ы?! — поразилась. — А так бывает?
Видели бы вы её глазки, я не удержался и погладил пальцем по маленькому, выпуклому лбу и круглым небольшим ушам. Также имелись густые белые усы и широкий безгубый рот с чёрным носом сверху. Очень милая фауна, если не считать странного способа размножения… Я сразу вспомнил, зачем пришёл.
Включил аппарат УЗИ, лёг на кушетку, смазался гелем и стал смотреть свой малый таз.
Оба яйца теснились в выемке, внутри яиц плавали две крохотные точки, их и зародышами назвать язык не поворачивался. Яйца следовало чем побыстрее удалить, но они сидели очень крепко, со всех сторон зажатые. Можно было только пальцем залезть и потрогать. Это неприятно огорчало. Впрочем, имелся старый-добрый варварский вариант со спицей, если целые яйца я удалить не придумаю как, то проткну их и пусть вытекают.
— Я не уверен, что это мои дети, — сказал я. — Ты могла где угодно забеременеть.
Челюсть у Тенго отвисла, обнажая ряд острых зубок, а глаза стали совершенно круглыми, даже белок за радужкой показался.
— Как это? — только и спросила.
— Если тебя трахнул какой-то дакнус, то я не буду вынашивать его яйца! — язвительно ответил я.
Не знаю почему, но эта мысль казалась неприятной и обидной. Растить чужое потомство и тратить на него ресурсы своего организма я никогда не собирался.
Несколько минут она смотрела, не понимая, потом начала гудеть без умолку низким глоточным гулом, прихлопывая лапами. Я испугался, что разозлил дикарку и сейчас она нападет с шипами, которые у неё сидели в специальных чехлах в основании лап, и с которыми я уже разок познакомился самым неприятным образом, затем понял — она смеётся.
— Как такое возможно? — закричала Тенго. — Самка откладывает, самец оплодотворяет и носит! Самка за это кормит его и служит! Если бы я отложила яйца в другого, мужем стал бы он! Зачем бы ты тогда был?!
Пришлось на пальцах ей объяснить, как размножаются люди, что у нас с тентаклем ходит самец и откладывает яйцо в самочку.
— Не верю! — заявила дикарка. — Если у тебя есть свой яйцеклад, то покажи!
— Не могу! — воскликнул я нервно. — Ты его яйцами привалила! Едва поссать могу!
— Ну так и не кричи, носи детей спокойно, — деловито решила она.
Подошла на задних лапах, балансируя хвостом, как ходила чаще всего, и посмотрела на экран.
— Это они, такие мальки? Плохая маши-ина, слабая волна. Там самец и самочка, брат с сестрой, а здесь не видно.
Я гневно промолчал.
— А-а-а, вот я глупая! — сказала Тенго затем. — Ты такой злой, потому что яйценосец. Белрой тоже на Ису кричал поначалу. Это от яиц нервы, тяжело. Тебя не тошнит?
И тут я понял, что меня в самом деле мерзко и подленько подташнивает. И хочется солёного огурца, скользкого во рту, хрустящего и кисло-сочного. И мела, которым пишут на доске. Можно было бы порезать огурец вдоль, покрошить сверху мела и схрумкать прекрасным бутербродом…
Дорогой дневник. Я подтянул ноги к животу, закрыл лицо руками и заплакал навзрыд.
Глава 9. Тенго
Ох и с тяжёлым характером муженёк ей попался, повезло так повезло. Во-первых — молчун, каких поискать, слова не вытянешь, хуже Белроя. Каждое объяснение любой непонятной штуки или слова Тенго когтями вырывать приходилось. Во-вторых — вспыльчивый и нервный. Ты скажи спокойно, чего тебе надо: камней собрать мелких, рыбы словить, червяков накопать, Тенго всё сделает. Ну, рыбу в МА ШИНЕ, пожалуй, пока не высидит, потому что сколько ни смотрела — понять не смогла, как МА ШИНА делает рыбу из пакетика вонючей жижи, которая и едой-то не пахла. Чудилось Тенго в этих делах что-то высшее, хорошо, что муж ей достался — кожаный шаман, и умеет недоступное прочим. Как и все дакнусы, она верила в Высших Яйценосцев: Первомужа, в собственной мошонке греющего целую вселенную со множеством Мировых яиц, а в них-то леса, реки, озёра и горы, со всей птицей, рыбой и зверем, а отложила те яйца Первожена, теперь она кормит Первомужа, греет тёплым дневным светом, баюкает тёмной ночной шубой. То же делать должна и Тенго.