Зверь вышел из-за секвои. Огромный, с неё ростом. Похожий на волка и обезьяну, чем-то и на фермерского… Был он невероятно грязным, зловонным и шатался, словно пьяный или больной. Алина сделала неуловимое движение рукой, в ладонь прыгнул электрошокер.
— Здравствуй, девочка, — хрипло и медленно сказал зверь человеческим голосом, словно слова с трудом покидали грубую глотку. — Куда. Идёшь?
— На кудыкины горы! — ответила Алина и влепила заряд ему в грудь.
Но вместо того, чтоб упасть обездвиженным, отпрыгнуть или убежать, адское чудовище низко рыкнуло, встало на дыбы и ударом лапы сбило её с ног. Хвала защитному комбезу — упала Алина не больно. Она перекатилась и снова выбросила вперёд руку с шокером. Только прицелиться и нажать уже не успела — лицевое стекло шлема вдруг покрылось багровыми брызгами, за которыми слабо виднелась приближающаяся морда в потеках слюны и шрамах. И только потом на неё обрушилась и разорвала пополам дикая боль от вспоротого живота. Схватилась руками за рану — руки в мягкое ушли, горячее.
Не веря себе, хватая воздух ртом от боли, она быстрыми и судорожными движениями стала запихивать в разорванный живот выпавший кишечник.
— На помощь! — крикнула во всё горло, едва дыхание вернулось. — Спасите!!!
Но никто не пришёл, никто не услышал Локатор. Она почти закончила с кишками, когда монстр схватил её за ногу и рывками потащил вниз по склону. Прыгал и дёргал её безвольное тело следом, волок по ксеноземлянике и синим с белым, мелким цветам. Она поняла — тащил к меловым пещерам за оврагом. «Кто-то должен услышать!!!» Алина снова закричала:
— Помогите!!!
Из последних сил она цеплялась за траву и вырывала её с корнем. Тварь бросила её и остановилась, приглядываясь. На секунду Алине померещилось что-то разумное в маленьких, янтарных глазках, но тут же исчезло. Зверь напрыгнул, вцепился в раненый живот и вырвал клок мяса, затем принялся кромсать живое ещё тело под хаотичные и дикие предсмертные крики.
Она оставалась живой слишком долго и незаслуженно получила слишком много боли, пока зверь, наконец, не сжалился, и не заткнул хрипящий и визжащий её рот навсегда. И лишь тогда, словно коробку консервов, вскрыл череп.
Глава 11. Охотник
С консервами вышла заминка, ибо майор упёрся:
— Не буду брать своих людей!
— Ты жопу не прятал за спины ребят? — ерничал Шульга.
Впрочем, без толку, Павлик был непоколебим. Довольно скоро приехала снаряга: внедорожник, зверь-машина с полным багажником добра, мощным переносным аккумулятором, сетевыми минами, устройствами слежения, ружьями-парализаторами, холодным оружием, с ящиком фармацеи. Была даже царь-приблуда, новейшая охранная хрень с собственным периметром. А людей не было.
— Своих бери, — категорически отрезал майор.
Шульга и сам задумывался, не поискать ли да не привлечь оставшихся охотников, но не решился. В плане контингента большой урон колыбе нанесли чёртовы мозгоеды. Забери он сейчас на ловлю парней, оставшихся при его мамке с захиревшим бизнесом — и на рогах-копытах можно ставить жирный крест. Порой удавалось ребятам добыть рогача или саблезуба, а матери — сбыть. Хорошо хоть не попрекала, ведь мать её, бабушка Лала, упокой Господи её светлую душу, была чистокровной цыганкой, а у тех принято вести мужской бизнес, если сын или муж застрял в тюрьме, что случалось нередко. Нет, так дело не пойдёт.
Выручил начальник лагеря. Узнав, что для ловли нужна команда покрупнее да посильнее, выделил своих двоих вохровцев и снял с бульдозера Сан Саныча, здоровенного бугая из зеков.
Сан Санычу, как и Лёхе, скостили срок, а вохровцы написали заявление на отпуск. Им Павлик тупо заплатил из Минобороновского янтарного фонда, половину дал авансом, половину обещал по завершению дела. Потом эти камни осядут в его собственном кармане, потому что консервам зарплата не нужна. На вохровцев Алексей без усмешки взглянуть теперь не мог, а на Сан Саныча, наоборот, старался не смотреть, чем-то ему нравился этот мрачный здоровяк с рыжей бородой, раздери тя мозгоед. Проскальзывало порою в нем, сквозь напускную грубость, что-то глубоко интеллигентское и правильное, словно вырос в хорошей семье. О себе тот не трепался, сидел повторно за тяжкие телесные. Ничего, даст бог, отделаются малой кровью, тогда Саныч выйдет по УДО, а Шульга выйдет благодетелем. Каламбур! Историю пишут победители, а он целился в яблочко.