— Встань! — твёрдо сказала Тенго, и Больной Братец вскочил на ноги.
— Иди ко мне, — сказала Тенго.
Тот принялся озираться. Он слышал её!
— Иди в гнездо, — сказала Тенго, но тот колебался. — ДО-ФА-МИН! — добавила она, вспомнив заветное слово.
Больной Братец опрометью выбежал из пещеры и бросился вскачь.
Глава 13. Зверь
Он слышал голос, что звучал в голове, но там всегда и всё звучало, слишком много, он слышал и не слушал — пускай. Больно, скука, о-о-о! И как здесь сыр-ро, в логове. Зачем? Он тут — зачем? Тянуло в сырость. Раз плохо, др-рожь. Устало тело, не его, устало, спать. Как холодно, как сводит брюхо, нет запахов, есть звер-ри, ходят, дышат, в тех мало важного, того, что надо, нужны незвери. Где все? Во сне не больно и бывает сыт, и даже помнит имя.
— Встань! — голос снова.
Где он? Где?! Р-рвать, жрать, заткнуть! Мешает, как овод гудит, как укус. Р-раздражал.
— Сюда! — звал голос.
Куда бежать? Не видит его глаз тела, не слышит его нос плоти, а ухо — стука сердца. Нет никого, но голос есть — бьёт его током, требует подняться, он увечит, больно, боль! Р-р-рвать…
Чу? Плоть?
Жена Стаса работала диспетчером у них же в отделении, там и познакомились. За Лизой, смешливой, изящной и такой общительной, ухаживали все рейнджеры по очереди, но Стас ухитрился оттереть коллег, хоть и потратился. Те, олухи, просто грубо подкатывали, а он на кривой козе подъехал с умом — цветы, конфеты, на все праздники подарки, причём нехилые. То часы подгонит на восьмое марта, то на Пасху торт в два этажа, на именины купил супервизор, это всё и решило, Лиза согласилась на свидание.
Дальше было просто: Стас пел и танцевал, как павлин в брачный период, может, голос и нехорош, зато хвост каков! Всего себя показывал с лучших сторон, тщательно прятал плохие, ту же ревность, а других рейнджеров отделения обрисовывал скверно. Словно случайно обмолвился пару раз: Мойша, дескать, пьёт, частенько с будуна приходит и работает через силу; Антон — гуляка, бабник, уже в разводе и алименты платит; Томаш норм пацан, только в тотализатор поигрывает, отчего всегда без денег. Один лишь Стас в отряде пуп земли и сладкий приз, мечта любого диспетчера.
В любви все средства хороши. Сработало, стали встречаться, потом с родителями перезнакомились и весь официоз прошёл терпимо, те приняли выбор сына и дочери. Сотрудникам-молодожёнам Ручей давал льготы: месячный оплачиваемый отпуск, жильё вне очереди, минимальные платежи по ипотеке без первого взноса, плюс хорошие подъёмные новой семье. Прикинули вдвоём — по деньгам получалось весьма прилично.
— Поженимся? — спросил Стас словно в шутку, но всерьёз.
Лиза ничего не ответила, только губы надула — плохо позвал, некошерно, нарушил все каноны. Как скажешь, моя королева, всё ради тебя. Он купил янтарное колечко, к нему же в тон — браслет, запасся букетом огромных разлапистых ромашек с вкраплениями деликатных васильков, и повторил всё заново, теперь — в кафе, под аплодисменты других посетителей. Встал на одно колено, протягивая коробочку, а Лиза заплакала и согласилась.
На свадьбу не тратились, скромно расписались в присутствии ближайшей родни и свидетелей с работы, наелись шашлыков и суши в ресторации да укатили на моря. Они были счастливы самым обычным образом, как и все молодые семьи в Ойкумене: ссорились и мирились, что-то выясняли, в чём-то уступали, притирались друг к другу, обучаясь управлять моторным катером быта. Лишь одно обстоятельство Стасово счастье омрачало: однажды он увидел товарища, Антона, выходящим из его подъезда. Того самого, разведённого, с маркером «ходок».
— К кому забегал? — спросил Стас.
Антон замялся, отвёл глаза и что-то промямлил, вышло неловко. Получается, ходил к нему? Пока его дома не было? Лиза всё отрицала, но Стас уже держал ухо востро, и на работе, в управлении, подметил, что Антон к её столу подходит чаще, чем следовало, и не всегда по делу.
С тех пор Стас жизни не имел и мучился адски. Одна его часть желала выяснить начистоту, насколько он рогат, чтобы понять, пан или пропал. Спала с Антоном Лизка, или ему мерещится? С другой стороны, пока Стас ничего не знает, то этого «ничего» вроде как и нет. Насколько надо это знать? Он купил и поставил скрытые камеры в спальной и гостевой комнате, одна ютилась в глазу игрушечного медведя, вторая притворялась лампочкой в системе климат-контроля. Но, судя по записям, дома никого не было в рабочее время, а если в графиках случался разнобой — жена занималась своими делами. Казалось бы — успокойся, всё путём, но нет, Стасу мерещилось, что его хитро обманывают, может, на кухне вакханалии устраивают или прямо в прихожей.