Нико грустил, а может, ещё от яда не отошёл, но слушал рассеянно и плохо, смотрел куда-то в угол ПИЩЕ БЛОКА, теперь тоже разбитого и сломанного, с кусками мёртвых тел на полу, словно умел пускать волну, и что-то там, в углу, выискивал, но Тенго знала, муж не умеет волновидеть, только глазами видит, которые ещё и БЛИЗО РУКИЕ, а на одном АСТИ ГМАТИЗМ. Ничего, зато красивый. Сейчас Нико источал печаль и тревогу, и она как могла его поддерживала: совалась под руку, и ела вместе с ним невкусную рыбу по имени КОН СЕР ВА, потому что главную машину Больной Братец тоже сломал, и развлекала историями. «Заодно и научу самому важному, — думала она, — а то, вроде, и шаман, но знает только кожаное, а про то, как мир устроен — совсем ничего…»
— И поплыла Первожена искать сияющую ракушку, одну во всех водах. И отплыла от Первомужа так далеко, что видно уже не было, ещё чуть отдалится — супруг и господин её перестанет искрить во тьме! Как можно бросить яйценосца? Но та подумала — рискну. Оставила его, поплыла на Край Воды и ухватила со дна яркую ракушку счастья!
Она радостно запрыгала, словно сама такую ракушку ухватила. С какой-то стороны так и было. Теперь Тенго семейная, она получила цель и смысл, а не как раньше. Правильно сестрица Иса из гнезда выгнала. А вот ел её Нико плохо, наотрез отказывался от полезных личинок, предпочитая пустую пищу кожаных, которой осталось совсем немного.
— Свет счастья пронизал её, но счастье сменилось ужасом: она потеряла Первомужа и не знала, как быть. Поэтому стала одно за другим откладывать яйца во тьму, рассылая во все стороны, пока последнее не осветило в холоде вод лицо её грустного супруга и господина, который искал её много эонов. Она потянулась за ракушкой счастья, но та давно потерялась среди яичного света. «Ничего, — сказал Первомуж. — Я выношу мировые яйца и обрету этим счастье для всего живого». С тех пор Первожена никогда не бросает его, чтобы не грустил. И я тебя не брошу!
— Звезды появились не так, — сказал муж и вздохнул.
— А как?
— Газ, сжатие, термоядерная реакция.
Он сказал много слов, Тенго ни единого не поняла, хотя старалась, ни единого образа не возникло, хотя ловила, видно, муж говорил слова, которых сам не понимал. Тогда подлезла под руку, чтоб погладил. Тенго заметила, что он любит гладить её густую шубу и всегда веселеет, как нагладится.
Нико почесал её за ухом, постукал пальцем по лбу, затем встал, и принялся складывать КОН СЕРВЫ из рыбы и мяса в РЮК ЗАК, и шаманские яды туда положил, и многое другое, нужное ему в пути. Самой-то Тенго ничего не надо, у неё всё с собой — лапы, сердце, хвост. И, самое главное — волна. Когда-то, очень давно, древние дакнусы ходили по суше, ведь море пересохло и им пришлось расселяться. Но в те времена их было много, с ними шли шаманы и воины-искрители, способные убить врага искрой. Сейчас таких и нет…
— Я понесу, — сказала она. — Я сильная, а тебе и так тяжело, у тебя яйца. Куда мы пойдём?
— Подальше отсюда, — ответил муж. — К своим мне нельзя, как ты понимаешь.
— А чего?
— Закроют, станут изучать. Считай, в клетку попаду навеки.
— Так пошли к моим! — радостно сказала Тенго — удача сегодня отложила яичко в её планы. — У нас в озере хорошо, нам дом дадут, мы его раскормим как следует — ух и большой дом вырастет! В озере рыбы — тьма! Мы обрыбляем. И улитки! И всё вкусное, а не КОН СЕРВЫ. Наша шаманка, мамаша Сьё — ух, какая сильная! Она кучу сонных песен знает и как дети вылупятся — сразу вытащит, вообще без боли, как из зятя Белроя, он только раз и крикнул. Всё будет хорошо!
— Ну, пошли, — равнодушно ответил муж. — Если повезёт — не сразу сдохну.
— Ты не сдохнешь! — воскликнула Тенго, прыгая вокруг него. — Я не дам!
Они покинули разорённый, разбитый, выеденный Больным Братцем дом и отправились в путь — Тенго посмотрела, как ближе и безопаснее. РЮК ЗАК Нико ей не дал — заботился. Ну и, отчасти боялся, что разобьёт РЕ АКТИВЫ.
Дорогой дневник, это пиздец. Но я не прекращаю думать, как из него выбраться.
Как меня вырубили — и не понял, не заметил никого и не унюхал. Просто вдруг очнулся да прескверно: от глупейшего сна, с дикой тошнотой, и не мог пошевелить и пальцем — весь замотан был в плёнку, и давно, даже упрел.
Приснилась наша собственная свадьба в кругу соплеменников моей дикарки, хотя у них понятия «свадьбы» пока что нет, насколько я понял, как и письменности, и календаря. Примитивный народец. Яйца отложила — всё, типа замужем.