— Вот эта шишка — шамана! И эта тоже!!! — замирая от счастья, поясняла она, тыкая пальцем. — Гляди, вон шипы, по бокам хвоста. Хвостом шаманы тоже слушают Хранителей, не только головой. А эти — почётных яйценосцев! У них жопы всегда широкие. Эти, маленькие — голосистых самок. А вот эти не знаю чьи, — вдруг задумалась она, — У нас в совете такие шишки не растут, странные какие, все в пупырышку… Надо же такое…
— Мы должны почтить это место! — сказал муж.
Тенго радовалась, глядя на него, как и тому, что пришла в Приют уже замужней. Её древнему народу есть чем гордиться! Сейчас муж сам увидит. Нико присел на краю древнего сосала, такой маленький и беззащитный, встопорщил хвост и выбросил комочек экскремента, он глухо шлёпнулся далеко внизу. Вдруг сосало вздрогнуло — Нико едва не свалился. На нём слабо мигнули огоньки, и оно самую капельку порозовело, словно приветствуя дакнуса. Едва заметно, но тем не менее!
— Он живой, Первоприют живой! — в восторге запрыгала Тенго. — Он просто спит!!!
— Тысячелетний анабиоз, — кивнул муж. — Вода вернулась, цефалот напился. Разлейся тут новое море — и он постепенно очнётся, здоровёхонек! Рыбкой подхарчится. А люминесценция слабая, — добавил он.
Словно в ответ на его слова огоньки потянулись цепочкой от задних лап Нико — и до шишки со здоровенной выемкой. Древняя кувшинка узнала яйценосца и показала мужу место в совете!
— Гляди! — закричала Тенго вне себя от радости. — Первоприют тебя определил в почётные яйценосцы! Я так люблю тебя, ты лучший!!!
Она подбежала к сосалу, поприветствовала кувшинку, и вся история повторилась, только теперь огоньки потянулись к непонятной шишке в пупырышках. Удивительное дело! Раздумывая, что бы это значило, Тенго уселась на неё, и шерсть встала дыбом по всему её телу. Она сразу поняла, чья это шишка, и застыла, боясь пошевельнуться.
— Что? — спросил с тревогой Нико, глядя на её растерянную морду.
Тенго могла не верить своему уму, но верила знакомому чувству покалывания, а также тому, как её определил Первоприют.
— Говорят, раньше их было много в каждой общине, — ответила она, — а сейчас почти и нет. Это шишка искрителя.
— Типа повышение из домохозяек? Поздравляю! — сказал муж.
Тенго даже забыла о том, что с утра они ничего не ели. Слово «поздравляю» означало — «радуюсь твоей радости». Но не успела она как следует обмозговать, как муж закричал перепуганным громким голосом:
— Отстань, пошла прочь!
А потом и вовсе заорал, мотыляя ногой.
О, Хранители! Ему в лапу впилась большая жёлтая губка. Подползла незаметно и присосалась. Стряхнуть муж её не мог, как ни пытался. Он вскочил и лапой тряс, приплясывая, тем временем вторая губка подбиралась со спины… Эти были хищными! Тенго бросилась на помощь, схватила губку обеими лапами и стала тянуть — куда там, мерзкая гадость держалась намертво!
— Больно! — вопил муж и бил губку.
Тенго упёрлась лапами, вцепилась когтями и рванула как следует. Губка отпала от Нико и теперь бешено крутилась в её лапах. У неё было грызло. Не обычный ворсистый язык, а самое настоящее зубатое круговое ГРЫЗЛО! И она была чудовищно злой! Из лапы Нико потекла кровь, он с ужасом посмотрел на круглую дыру на лодыжке и тихо простонал. Вдруг снова завопил как резанный — вторая губка вцепилась в хвост. Нико врезал лапой наотмашь — и та отвалилась с куском шерсти. В месте её страстного поцелуя теперь зияла круглая проплешина. Тенго оглянулась — мелкие чудовища сползались со всех сторон! Она пришла в ярость — пористые уродцы вздумали напасть на её драгоценного супруга?! Она зажмурилась и вздыбила шерсть. ТРЫСЬ!!! Белые блескавки ударили во все стороны подобно волне, не обычной звуковой, а огненной. Нико отшвырнуло в сторону, агрессивные хищницы разлетелись как щепки, обуглились и скорчились на полу, а те, что не успели приблизиться — бросились наутёк, обожженные.
— Так вам! — потрясая лапой, гневно закричала она вслед беглецам. — Будете знать, как лезть!!!
— Тенго, — позвал муж, вставая с пола.
Она обернулась и онемела. Нико растерянно смотрел вниз. По шерсти на его ногах сбегали струйки жидкости. От удара блескавки или от падения лопнули яйца. «Слишком рано!» — холодея, подумала Тенго. А потом муж схватился за живот и снова закричал.
Глава 23. Охотник
— Зальёт нас, Петрович, — с тоской сказал дядя Коля. — Так и эдак помрём. Не сожрут — так потонем.