Но вот тупая хищная плоть сотрясла столб в последний раз и отпрянула, втягивая воздух нюхалкой промеж передних лап. Серебряный монстр учуял девочку, затем увидел её налитыми кровью, близко посаженными глазками, тогда отступил от искорёженного, погнутого столба и утробно рыкнул, приседая перед прыжком. «Не успею» — мелькнуло в мыслях.
Но монстр так и не прыгнул, потому что взрытая его лапами земля, густая трава и горы глины вокруг него ожили, пришли в движение и выплюнули сотню невидимых прежде, тихих тварей с длинными телами.
Глава 35. Тенго
Она теперь боялась своей собственной искры и новой блескавки гораздо больше, чем гордилась ею. Во-первых, Тенго уже знала, что пиявкин яд никаким ядом не был, а нёс в себе Хранителей Крови, наделивших её искрой, как сказал малыш шаман — по прихоти Первомужа. Кстати, так Хранители в Нико с Больным Братцем и попали, хорошо, что Нико всё растолковал, ведь она всё не могла увязать Хранителей с ВАКЦИ НОЙ. И плохо, что он так некрасиво поступил — выделил Хранителей, лишил их дома, сделал Братца чудовищем, немудрено, что первошаман сердился. Во-вторых, после разговора с Умельцем она стала понимать, что наделена ответственностью. Осознав, сколько убила живого вокруг, сколько зверей и рыбы бессмысленно погибло, и как оскорбила этим Хранителей, Тенго чуть не умерла от горя и заснула смертным сном, из которого разве что шаманка выведет. Не специально, просто так случилось, и хорошо, как ей казалось, потому что такой глупой, безответственной и вредоносной можицы Мировое яйцо не видывало. Но её замечательный супруг и господин Нико, выносивший их драгоценных детей, очень здорово придумал, как её разбудить. Тенго не просто так решила поначалу, что он шаман. Нико в самом деле был умный, как шаман! А теперь ещё и волну пускать научился, умел найти пищу и увидеть опасность, вообще стал молодец. Так вот, Нико придумал, как не только кувшиночные сны смотреть, но и самому их показывать. Он сказал: осо ЗНАНОЕ сно ВИДЕНИЕ. Для того, чтоб знать и видеть во сне, следовало лечь вибриссами прямо в усики дома, а когда уснёшь — понимать, что спишь, и как следует думать, максимально подробно. Вот он и придумал СУД.
Суд походил на совет старейшин, когда разбирают, кто выпустил хищную губку, пожравшую икру форели, и теперь должен возмещать обрыблением, только шаманка не выносит ПРИГОВОР, а ищет виновного, если тот не признаётся — подходит к каждому и в усы усами тычется.
Порой случались конфузы: престарелый двоюродный кузен, бессамочный холостяк, ни разу не ходивший с яйцами, уличённый во вредоносности, отчаянно уверял, что никакую губку не выпускал, а на обрыбление идти отказался. Он смертельно боялся, что кто-то из холостячек подкараулит его у икры, парализует и отложит яйцо — в молодости его дружок умер от первого же яйценоства, с тех пор кузен панически боялся самок и в каждой видел алчную хищницу, даже в собственных сёстрах. Как-то по-хитрому его тогда старейшины наказали, Тенго точно не помнила, кажется, пристроили смотреть за чужими детьми в кувшинке совета… В общем, суд ей муж приснил такой настоящий, что Тенго мигом пришла в себя. А тут и в самом деле скопилось дел невпроворот: валить искрой деревья, дробить валежник, ломать сучья, таскать на реку и восстанавливать запруды, которые без сноровки не особо и строились, и ни волна, ни искра в этом деле не помогали. Еле сделали первую запруду вверх по течению!
Плюс был один — она НАТРЕ НИРО ВАЛАСЬ, научилась контролировать силу искры, а также быстро попадать в хранилище и выбирать небольшие блескавки. Она больше не нуждалась в ШО КЕ РЕ для подзарядки, а словно запомнила дорогу в Яйцеклад Первожены, сходив туда дважды: во сне, в Первоприюте, и в своём первом бою. Волна, искра ей вслед, и вот огромное дерево с треском рухнуло как раз в нужную сторону, кроной перегородив реку, даже дробить и тащить не пришлось, им просто повезло.
Потом Тенго нашла и прогнала ящерицу, которая приплыла по течению, а потом взяла и кладку на отмели отложила. Зачем бобрятам такое соседство? Выведутся, начнут безобразничать, всё и всех подряд жрать, ну уж нет. В озерной общине, если ящерную кладку находили, то непременно забирали — нечего нестись где ни попадя, к тому же вкусно, если яйца свежие, с полупрозрачной кожурой. Эти были хороши, они с мужем съели белки, а жирные желтки скормили детям.
Бобрята быстро привыкли к новым соседям и перестали прятаться. Тенго радовалась, глядя, как они выбираются из нор, чтобы набить животы травой, как длинными зубами грызут веточки подлеска или играют на отмели. Она насчитала не меньше десятка детёнышей, уже сейчас по размеру больших, чем она сама, это значило, что бобровнику вымирание не грозило. С одним понюхалась нос в нос и разошлась в мире. Тенго пыталась их рыбой кормить, но те не знали иной пищи, кроме растительной и не ели, а паслись в траве. Она тешила себя мыслью, что эти звери запомнят: дакнус — не враг, даже если бобровой матери лично из неё не вышло, что немудрено, ведь где дакнусы, с Хранителями крови, а где бобры.