Расставшись, спустился к тоннелю, повернул, пошёл по рельсам в сторону ж/д вокзала. Старое здание 18-й школы полностью разрушено и обгорело. Побита тяговая электролиния. Дошёл до моста, набрал воды и пошёл домой, из окна выглянула Анна. Я ей бросил:
— Ты, как наблюдатель.
Она ответила:
— Я может быть буду писать роман.
Открыла мне Володина соседка. Поговорили с ней. Поднялся наверх, рассказал Вале о разрушениях. Пришёл домой, еле открыв дверь. Язычок не до конца выходил из запора. Пришлось подпиливать и зря, он стал западать. Ну да Бог с ним! Начался обстрел, но я решил всё же сходить ещё за водой, а то, что будет завтра неизвестно. Уже, когда подходил к углу Иванова — Анисимова, раздался выстрел и послышался вой снаряда. К моему счастью, он разорвался, не долетев до дома, но плёнка в моём окне заколебалась. Обстрел продолжался пока я шёл до самого моста. Я набрал воды и вернулся назад. Обстрела уже не было. На всё это ушло времени с утра до, как сейчас заканчиваю писать, 16.00. Забыл только написать, когда подходил к дому, трое человек смотрели, как бы прячась в Ивановский переулок. Я спросил: «Что такое там?» Мне ответили, что поставили танк. И, действительно, стоял танк между дворцом спорта и домом, коммутатор на тройку.
Кроме этого я пропустил случай на Минутке, когда подъехал к толпе лёгкий танк с дудаевцами на борту. Они кричали: «Аллах акбар! Аллах акбар!», и их приветствовала толпа. После чего танк промчался вниз, но метрах в сорока остановился. Оказывается, туда поспешили трое журналистов и снимали этот танк. После этого танк помчался по Ленинской. Я повернул голову и увидел табличку с надписью, что это проспект Автурханова. Меняются времена.
Уже смеркается. День заканчивается, что удивительно Володи нет дома. Может дома спит и не отзывается. Мёрзнут почему-то руки, надо зажечь духовку.
Но духовка погорела недолго: начался обстрел, обстрел был интенсивный. Газ толи выключили, толи линию где-то пробило. Благо, нагрел бутылку, и ночь прошла относительно удовлетворительно, разве что пришлось два раза с вечера прибивать в темноте плёнку, да по соседству всё выбрасывали стёкла.
12. I. 1995 г. Утро. Ни о какой гимнастике и утреннем туалете даже нет речи, я, итак, как белая ворона, всегда побритый и умытый. Итак, Т= +1 °C. Р.атм=745 (стабильно). Горы не видно. Туман, видимость 300 метров. Даже из окна выглянуть боязно, сплошной грохот, то впереди дома, то сзади. Дом дрожит, сыпется извёстка. Плёнку сорвало, и я её не поправляю, опасно. А встал я с рассветом, только начало сереть. А после быстро начало, просто на глазах, светлеть. Посмотрел на часы 7.10. Разогрел суп сухим горючим и вместо чая также подогрел воды.
Сначала с рассветом начал интенсивно работать имитатор, а затем в 8.00 (наверно, окончилось перемирие, которое было односторонним — только со стороны РФ, но и дудаевцы не особо распалялись), как прорвалось.
Я лежал, когда произошла сильная вспышка, и раздался оглушительный взрыв. Снова посыпались ещё редко-где уцелевшие стёкла. Казалось, что и у меня из окна что-то посыпалось, но приглядевшись, ничего нового не обнаружил. Открыл форточку с целыми стёклами на всякий случай, может уцелеют. Как ни странно на шкафе, где всякое барахло, запор выгнулся, как будто волна была не снаружи, а изнутри.
Походил туда-сюда, посмотрел из окна на Ивановский переулок, вокруг. Снаряд попал в кирпичный дом на углу. Он остался без черепицы с провалом посередине.
И опять кто-то рядом забивает плёнку в который раз. А обстрел всё продолжается, и город Грозный, проклятый уехавшими отсюда жителями, проклятый чеченцами и проклинаемый оставшимися жителями, погибает, взятый в кольцо дудаевской блокады, взятый в кольцо ельцинской блокады, лишённый света, тепла, воды и хлеба, обстреливаемый и со стороны одного кольца, и другого, и ещё дудаевцами внутри, разграбливаемый бесчисленными мародёрами и лишённый хоть какой-нибудь паршивой правоохранительной системы. Имя всему этому — «Беспредел». Города, по-сути, уже нет, так как нет горожан. Они его покинули, вытесненные ордой с гор. Остались одни старики, больные и пожилые (все они просто нищие) за редким исключением, ну может быть, с большой натяжкой люди, которые просто сильно и не просто сильно, влюблённые в свой город! Эта орда ринулась в город. Она сначала разграбила все промышленные предприятия, за бесценок скупила на награбленные деньги жильё, а то и просто выгнав или убив прежних жильцов. Эта орда вдруг почувствовала, что им здесь делать просто нечего, и она снова ушла в горы, оставив растерзанный город, и оставила своих боевиков, которые с остервенением и ненавистью стали его крушить и вместе с ним тех оставшихся стариков и старух, которым запретила, по-сути, выезд из города. И вот эти боевики, передвигаясь внутри города туда-сюда, ускользаемые от ударов российских войск, которые также наносят свои удары по этим боевикам, которые были только здесь, но они уже в другом, крушат всё. Какое кощунство! Да к тому же включают имитатор, эту адскую машину, постоянно действующую на нервы, а после говорят (дудаевцы), что это, мол, дело рук России.