— Смотри-ка, Борька, вон тот медведь в полосатых штанах пляшет, точь-в-точь как ты на утреннике.
— Зато я книгу в подарок за активное участие получил, а ты баловался и шишку на затылке набил.
— Ну и что? — не смутившись ответил Лёшка, — захотел и набил. Тебе-то что?
— Ничего, — засмеялся Борька.
Лёшка сразу рассердился и закричал:
— Тише, ты! Ишь развеселился. А ну как опять икать начнёшь?
Борька присмирел и вылупился своими серыми навыкате глазами на арену. Но представление уже подошло к концу. Жаль, но второе отделение всегда почему-то намного короче первого.
Одевшись, мы не спеша вышли на улицу.
— Эх, — сказал, оглядываясь на цирк, Лёшка. — Вот вырасту, обязательно стану дрессировщиком.
— И кого ты будешь дрессировать? — спросил я.
— Тигров, конечно, — уверенно ответил он. — Не пуделей же.
— А мне нравятся воздушные гимнасты, — сказал я. — Они такие ловкие, сильные, смелые.
— Ну не смелей дрессировщиков, — возразил Лёшка. — Тигры — это тебе не шутка. Они и наброситься могут.
— С верхотуры грохнуться тоже мало удовольствия, — не уступал я.
— А я бы фокусником хотел стать, — мечтательно произнёс Борька. — Чудеса всякие показывать, превращения…
— Ты сегодня показал, на что способен, — ехидно заметил Лёшка.
Ребята шли и спорили, кем лучше быть — фокусником или дрессировщиком. А я молчал и думал, что здорово быть любым артистом. Главное — любить цирк и быть ему преданным, несмотря ни на какие трудности.
Как мы выбирали профессию
На уроке русского языка Наталья Борисовна объявила, что мы будем писать сочинение на тему «Профессия, о которой я мечтаю».
— Прежде чем приступить к работе, — сказала учительница, — хорошенько подумайте, чем эта профессия вам нравится. Постарайтесь убедить меня, что именно она вам по силам и способностям.
— А если я мечтаю сразу о нескольких профессиях? — выкрикнул с задней парты Лёшка Трубач.
— Пишите обо всех. Возможно, в процессе осмысления и сравнения выявится та, к которой у вас имеется большая наклонность.
— Тогда у меня получится длинное сочинение, — озабоченно сказал Лёшка.
— Ничего, — успокоила его Наталья Борисовна — зато, я уверена, оно будет интересным.
В это время учительницу позвали к телефону, и она вышла из класса, оставив нас одних. Сразу же поднялся шум и гам. Все повскакали со своих мест и закричали, обсуждая тему сочинения. Ко мне подлетел Лёшка.
— Ну что, про кого будешь писать?
— Не знаю пока. Подумать надо.
— Что, раньше подумать у тебя времени не было?
— А зачем? — удивился я. — Всё равно, пока школу не закончишь, никем не станешь. Вот перейду в десятый класс, тогда и буду думать!
— Во даёт! Зачем же до десятого класса тянуть? Я, например, уже сейчас решил, кем стану.
— Ну и кем?
Лёшка несколько секунд загадочно смотрел на меня, а потом выпалил:
— Милиционером.
Но, увидев, что особого впечатления на меня его сообщение не произвело, добавил с важным видом:
— Мне дадут пистолет, и я его буду носить в кобуре под мышкой. А ещё — резиновую дубинку, и я буду вправлять ею мозги некоторым бестолковым субъектам, вроде тебя.
— Лучше себе вправь, — обиделся я. — А то ты даже правил уличного движения не знаешь.
— Это кто не знает? Кто не знает? — запетушился Лёшка. — Всё я прекрасно знаю, просто некогда мне зелёный свет ждать.
— Вот и подумай, что это за милиционер такой, который на красный свет дорогу перебегает.
— Когда стану милиционером, тогда буду переходить дорогу только на зелёный, — сказал Лёшка. — А тебя, как увижу, всегда буду штрафовать.
— За что? — вскинулся я.
— За то, что ты вредный.
— Это я вредный?! — я даже подскочил от возмущения. — Ладно, ты станешь меня штрафовать, а я возьму да и оболью тебя с ног до головы пеной.
— Какой пеной? — раскрыл рот от удивления Лёшка.
— Белой. Я пожарным буду. Пистолет твой намочу, и он стрелять не сможет.
— А я тогда тебя дубинкой.
— А я тебя шлангом.
Мы так распалились, что были готовы подраться, но тут в класс вошла Наталья Борисовна и, посмотрев на нас, сказала:
— Ну Клюшкина и Трубача нельзя оставить ни на минуту. Обязательно что-нибудь не поделят. Вам, наверное, лучше в боксёры идти. В этом виде спорта, я думаю, ваши способности проявятся как нигде ярче.
Наконец все успокоились, и я стал думать, кем мне быть, когда вырасту? Я смотрел в окно и перебирал в уме профессии. Учителем? Нет, учителем быть трудно. Попробуй-ка научи чему-нибудь лоботрясов, вроде Лёшки. Хотя, если бы Лёшка учился у меня, было бы здорово. Я бы ставил ему двойки и говорил голосом Натальи Борисовны: «И когда же ты, Трубач, за ум возьмёшься? В журнале двойка на двойке, исправлять не успеваешь, придётся родителей вызвать».