В лесной тишине был отчетливо слышен каждый звук: шорох ветра в папоротниках, глухой стук невидимых пальцев о землю, зловещее уханье какой-то птицы.
Кенни протянул мне пиво.
Я сделала глоток горького холодного напитка и всмотрелась в темноту между деревьями. Если кто-то там прятался, мы не смогли бы его увидеть. Кто-нибудь мог без проблем подкрасться и расстрелять нас, как стреляют в оленей у кормушки. На поляне в свете луны нас было видно лучше, чем рыбок в аквариуме.
Но только кому в Урмберге понадобилось бы нас убивать?
Здесь никогда ничего не происходит. Вот почему люди выдумывают истории с привидениями – чтобы не помереть от скуки.
Рыгнув, Кенни открыл второе пиво. Повернулся и поцеловал меня взасос. Язык у него был холодный. Я ощутила вкус пива у него во рту.
– Хватит лизаться! – хмыкнул Андерс и тоже рыгнул. Громко, не стесняясь. Отрыжка прозвучала словно вопрос, на который он ждал ответа.
Его комментарий только раззадорил Кенни, который теперь подсунул руку мне под куртку, нашел грудь и крепко сжал.
Я прижалась к нему и провела языком по его острым верхним зубам.
Андерс резко вскочил. Я оторвалась от Кенни.
– В чем дело?
– Я что-то слышал. Похоже на плач или стон…
Андерс изобразил этот звук и тут же заржал, сплевывая пиво.
– Ты совсем больной, – сказала я. – Мне нужно в туалет. А вы ищите пока привидения.
Я поднялась, обогнула захоронение и прошла еще пару метров. Оглянулась, чтобы проверить, что парням меня не видно, расстегнула джинсы и опустилась на корточки.
Что-то, мох или трава, защекотало мне бедро. Холодный ветер пробирался под куртку. Я поежилась.
Замечательная идея поехать сюда пить пиво! Лучше некуда. Но почему я не сказала «нет», когда Кенни это предложил? Почему я вообще никогда не говорю ему «нет»?
Вокруг было темно, как в гробу. Я достала из кармана зажигалку, чиркнула пальцем по железному колесику. Огонек осветил клочок земли передо мной – осеннюю листву, мягкий мох, серые камни. И там, посреди камней, – что-то белое и гладкое, похожее на шляпку гигантского шампиньона.
Кенни с Андерсом по-прежнему болтали о привидениях. Языки их заплетались под влиянием выпитого. Они говорили быстро, путая слова, и то и дело разражались смехом.
Может, из любопытства, а может, из нежелания возвращаться назад, я решила поближе рассмотреть этот шампиньон. Разве в это время года в лесу бывают шампиньоны? У нас в семье собирали только лисички.
Я поднесла зажигалку к странному предмету. Убрала рукой листву и выдернула с корнями маленький папоротник.
Да, там действительно что-то было. Что-то похожее на…
По-прежнему на корточках, со стянутыми джинсами, я потрогала рукой гладкий предмет. На ощупь он был твердый, как камень или фарфор. Может, старая миска? Точно не гриб.
Потянувшись, я убрала камень, лежавший поверх предмета. Камень был небольшой, но все равно упал в мох с глухим стуком.
Там лежало что-то похожее на миску – треснувшую с одной стороны, поросшую длинным рыжим мхом.
Я протянула руку и коснулась длинных тонких нитей, потерла между указательным и большим пальцем, и наконец мой мозг сложил два и два, и я осознала, что передо мной.
Зажигалка выпала у меня из рук. Я выпрямилась, сделала несколько шагов в темноту и закричала. Крик рвался откуда-то изнутри меня и никак не заканчивался. Словно страх выдавливал весь кислород из организма через легкие.
Когда Кенни и Андерс прибежали меня спасать, я все еще стояла со спущенными джинсами и орала.
Это была не миска. И не мох.
Это был череп с длинными темными волосами.
Урмберг
Восемь лет спустя – 2017
Джейк
Меня зовут Джейк. Произносится по-английски: Джейк, потому что мама с папой назвали меня в честь Джейка Джилленхола – лучшего в мире актера. Но большинство одноклассников нарочно произносят мое имя на шведский манер – «Йак», чтобы рифмовалось с «дурак». Я бы хотел, чтобы меня звали по-другому, но это сложно изменить. Я тот, кто я есть. И меня зовут, как меня зовут. Маме очень хотелось, чтобы меня звали именно Джейк, а папа всегда шел у нее на поводу, наверно, потому что просто обожал ее.
Даже после маминой смерти в доме все равно ощущается ее присутствие. Иногда папа забывает и накрывает на стол и на маму тоже. А когда я задаю вопрос, он долго тянет с ответом, словно обдумывая, что бы на это сказала мама. После долгой паузы я получаю ответ: «Да, можешь одолжить сотку» или «Хорошо, езжай к Саге смотреть фильм, но будь дома к семи».
Папа почти никогда не говорит «нет», хотя стал строже после того, как старую текстильную фабрику снова превратили в приют для беженцев.