Перед последним светофором на выезде из Гановера, у поворота на Норидж, Дейл приглушил музыку и спросил у Мэдди дорогу.
Стюарт встрепенулся, выглянул в окно и обратился ко мне:
– Так где ты живешь?
Я насторожилась, словно кролик в огороде, когда заслышит шорох. Тревога! Но на сей раз тревога приятного свойства.
– В Страффорде, – ответила я и обнаружила, что не могу повернуть головы – сразу оказываюсь в опасной близости от его лица.
– Ну и… – спросил Стюарт, когда машина рванула вперед.
– Ну и… – повторила я, надеясь, что в темноте не разглядеть моей улыбки до ушей.
– Чем тебе нравится Страффорд?
– Ха! – вырвалось у меня. – Почти что ничем.
– Так уж и ничем?
Меня тоже давненько не спрашивали ни о чем подобном. Я задумалась, чувствуя нарастающее волнение, открыла окно, мечтая ощутить ветерок с гор. Запахло соснами, туманом, кострами во дворах. Мне нравится этот запах, но не только он, а еще осознание того, что здесь так пахло с начала времен, с тех самых пор как возникли горы, и время идет, горы стареют, а запах все так же свеж и юн. Мысль эту трудно передать словами – не только Стюарту, кому угодно. Я втянула воздух:
– Вот чем. – И указала в ночное небо.
– Ммм… – Стюарт прикрыл глаза, подставил лицо ветерку. Он все понял, а когда тебя понимают, это так же приятно, как если бы ласковые пальцы пробежали по твоей спине.
– Да, здорово! – откликнулся он.
На подъезде к дому Росса Нервига слышно было из-за деревьев, как грохочут басы. Мы припарковались в хвосте длинного ряда машин и поплелись дальше пешком: Дейл – с зажженной сигаретой, Стасия, болтающая с Мэдди. Показался дом – огромный, в колониальном стиле, на зеленом склоне, похожем на наш. И толпы людей – сидят на перилах, кучкуются на газоне. Дом, похожий на мой, только раз в десять больше, и полон чужих.
Мне вновь стало не по себе; я перевела дух.
– Ну вот, опять, – пробормотала я.
Стюарт, который шел рядом, услышал.
– Ты про вечеринки?
– Ага. – Я покачала головой. Можно подумать, я их видела-перевидела миллион.
Стюарт погладил меня по спине, совсем легонько, но я вздрогнула от неожиданности.
– Не волнуйся, будет весело.
Это он за мной так ухаживает? И вообще, как ухаживают? Или это обычный разговор? Спросить бы у Мэдди, но она уже унеслась – скачет по двору на пару со Стасией, запрыгивает на спину друга, тот ее кружит, она хохочет.
– Стюи, Стюи, Стюи! – поприветствовал парня легендарный Росс Нервиг: он стоял на крыльце с красным пластмассовым стаканчиком. Точь-в-точь рыжебородый охотник. – Как там в городе, чувак?
Стюарт встал рядом. Дейл представил меня; я забилась в уголок и, рассеянно пожимая людям руки, слушала.
Как я поняла из разговора, Росс учился со Стюартом в одном классе в Гановере и играл в регби, но перед самым выпуском из-за травмы бросил. Сейчас он работает в строительной фирме у отца, а заодно играет электронную музыку и набирает популярность среди дартмутской молодежи. Пожизненный обитатель Верхней долины.
Стюарт, как выяснилось, приехал в Гановер дописывать сборник рассказов и останется на все лето в доме у родителей, пока те гостят у родных в Индии.
– Девчонка у тебя есть? – спросил у Стюарта Росс. – Все та же, драматург, с небритыми ногами?
Я буквально почувствовала, как уши у меня растут, вытягиваются.
– Не совсем, – ответил Стюарт.
«Не совсем» не означает «нет». Это означает «да», но с оговорками. Конечно, девушка у него есть.
Я запретила себе об этом думать. Поискала в толпе кого-нибудь еще, на кого можно бесцеремонно глазеть. Я сделала то, чего хотела, чего добивалась от меня Мэдди – поговорила с ним.
И все равно не ощущала вкуса победы.
Следом за Дейлом я зашла в дом, мельком оглянулась на Стюарта; он поймал мой взгляд, но я отвернулась. «Все в порядке», – повторяла я про себя, оглядывая просторную, обшитую деревом гостиную, где толпились тощие девицы и парни-бейсболисты – и все фотографировались. Так вот зачем люди ходят на вечеринки?! Фотографируются по углам, чтобы все знали, где они были? В сумке у меня лежал ноутбук. Не спросить ли у Росса пароль от вай-фая?
Возле книжной полки оказался стул, но не успела я сесть, как сквозь крики и грохот услыхала свое имя.
– СЭММИ МАККОЙ!
Куп, старина Куп, протискивался сквозь толпу с красным пластмассовым стаканчиком в руке; давно не мытые светлые волосы были собраны в мокрый от пота узелок на затылке.